Поверите – когда я не в лесу,
Я одинок и сам себе несносен.
Хотя… восьмой десяток на носу,
Восьмой. Десяток. Это ли не осень?
Особенно когда среди весны
Приходится в осенних хворей яме
Не воздухом дышать лесным,
А мять диван скрипящими костями.
Фантомных болей инвалид,
День дремлешь, ночь – уже не спится.
И сам не понимаешь, что болит —
Простата? Печень? Поясница?
Терпи ту боль иль не терпи я,
Не взвесить на аптекарских весах
Моё лекарство – лесотерапию
В зелёнолетних смешанных лесах.
А лето начинается в апреле.
Уснули в книгах строчки-старички,
И из-под мёртвой прели загорелись
Живыми чудо-свечками сморчки.
С блаженною улыбкой на лице
Иду-бреду, зелёный человечек —
Весь, до трусов, в берёзовой пыльце,
Я сам – пыльца, ну то есть жив и вечен.
Поклоны бью спасителям-грибам,
Ау! Подагры и радикулиты!
Я сам как гриб – и здесь живу, и там,
В мицелии, за облаками скрытом.
Беда ли, что меня Господь любя
Возьмёт к себе в плетёное лукошко?
Я только лучше рассмотрю себя
В – с той стороны – открытое окошко.
Поэтом стану там, где туч гора.
Тут сильно не хватает слов и цвета,
Не потому что в словаре дыра,
А просто этих слов пока что нету.
Ещё их нет. Массива их грибница
Неспешно зреет где-то в облаках,
Чтоб свежим ливнем в словари пролиться
И мир весь опоэтить. А пока…
Иду за песней невидимки-птицы
(О возрасте с подагрою молчок)
Всё глубже в лес, в надежде заблудиться,
Дышу весной… Смотри, какой сморчок!