Приятно, что пёструю и возбуждающую рекламу уже давно запретили.
Я снова вдохнул полной грудью и на несколько мгновений сомкнул веки.
Дурные мысли удалось отогнать на почтительное расстояние, и после короткой медитации моё внимание вновь поймал дроид с саксофоном в руках.
Практически голый скелет, различные трубки, шарниры и провода, носившие декоративный характер, лишь на лице и кончиках пальцев материалы принимали отдалённо человеческие очертания.
Сам внешний вид дроида говорил о его преимущественной тематической направленности.
По мере приближения к люксовым центрам города постепенно появлялись синтетические исполнители с максимально допустимым коэффициентом идентичности человеку, и исполняли они популярную нынче биоэлектронную музыку. Здесь же, в индустриальных районах и… плоскостях, ценилось иное, нечто, что напоминало людям о прошлом, по обыкновению, гораздо более приятном, чем их настоящее.
Джаз. Блюз.
«Живая» музыка для мёртвого тела.
Или души.
И по какой-то странной логике, размышляя о таких материях, ребята из «Кимико» решили, что здесь как нельзя востребованным окажется синтетический скелет в ретро стиле, играющий на духовом инструменте.
Что ж, выходит, они были не так и не правы.
***
Синий цвет города постепенно начал менять свой оттенок в сторону фиолетового, а значит дело шло к часу ночи, и следовало двигаться дальше.
Я направился к мостику, оставив замершего музыкального дроида за своей спиной в одиночестве взирать своими святящимися голубым глазами в пустоту нереальности.
Мои не бывшие никогда в моде туфли с небольшими каблуками мягко, но довольно гулко стучали по смеси металла и бетона, составлявшей дорожное покрытие.
Пересекая середину мостика, я словно позвоночником почувствовал эксабайты грязи, протекавшие под люками коммутационной площадки, как в виде пошлых двоичных последовательностей, так и в виде коммунальной воды, не слишком отравленной, дабы оставшееся население не единовременно отправилось на переработку, а умирало медленно, послушно. По графику.
Миновав место слабости, я вышел к перекрёстку двух небольших улиц.
Ни души.
Я будто оказался в одном из собственных уютных снов, когда всё кажется угрюмым и холодным, но ты знаешь, что можешь проснуться в любой момент. В угрюмой и холодной соте.
Во всех четырёх сторонах меня ждала лишь манящая синева и компания декоративных уличных фонарей, светивших в унисон системе.