Судьба Нюши извилистой тропинкой провела её через лес жизненных испытаний, но та не сломалась, не озлобилась. Нюша нашла своё счастье в простых вещах: в тепле домашнего очага, в любви к мужу и детям. Её жизнь не была яркой, но была согрета ровным, тёплым светом.
Тётя Октябрина переименовала себя в Клаву. Она была противоположностью Нюше и жила как вихрь. Её тёмные волосы волновались буйными кудрями, а на лице сияла озорная улыбка, отражая неуёмную энергию, бившую в ней ключом. Её смех, звонкий, как колокольчик, разносился по всей деревне, оживляя даже самые пасмурные дни. Красивая, сероглазая, похожая на отца, Клава была центром любой компании и любила танцевать, петь и оживлять скучные будни забавными историями.
– Эх, Клава, Клава, – качала головой бабушка Таня, наблюдая за проделками дочери. – Неугомонная!
Однажды летним утром в избе бабушки Тани разразилась буря.
– Где ты была всю ночь?! – гремел голос бабушки, и даже сквозь закрытую дверь я слышала её тяжёлое дыхание.
– Гуляла, – отвечала Клава, но голос её дрожал, выдавая страх.
– Гуляла?! – взвизгнула бабушка. – С этим… с этим проходимцем! Я тебя научу гулять!
Раздался свист вожжей, затем – глухие удары, точно кто-то хлестал по мешку с соломой. Я осторожно приоткрыла дверь и увидела Клаву, которая, уворачиваясь, металась по комнате. Бабушка стояла посреди избы, лицо её было красным от гнева, глаза сузились в щёлочки. В её руках свистели вожжи, свёрнутые в тугой жгут. Она била дочь всерьёз, и вид этой расправы наводил ужас.
Клава не плакала, только губы её были плотно сжаты, а в глазах мерцало упрямство.
– Замуж за него пойду! – выкрикнула она, глядя на мать. – Люблю его!
Клаву было не остановить. Она убежала из дома и вскоре действительно вышла замуж за своего возлюбленного. Родила сына, которого назвали Владимиром. Муж, едва успев увидеть первенца, ушёл на фронт. Вернулся через десять месяцев, измученный, больной. Война не пощадила его – в лёгких свистел туберкулёз. Он прожил недолго, оставив Клаву вдовой с грудным ребёнком на руках.
Бабушка Таня никогда не упрекала Клаву за её выбор, принимала её судьбу, как и судьбы всех своих зёрнышек, со смирением и любовью.
* * *
Зина, младшая из бабушкиных дочерей, была для нас с Борькой скорее старшей сестрой, чем тётей. Разница в возрасте была не такой уж большой, и мы росли вместе, деля детские радости и печали. Она всегда присматривала за нами, опекала, защищала от обидчиков.