Найти лаваш и бастурму оказалось почти невыполнимой задачей. Мы сами голодали, видели только зачерствевший хлеб, который не ели даже собаки. Мама и родственники с огромным трудом раздобыли лаваш и бастурму. Я не помню, как им это удалось, но точно помню, что мы сами ни кусочка не попробовали. Для нас это было бы вкусным лакомством, но мы берегли его для угощения самого важного человека.
Я не знала, кто такой Папа Римский, но понимала, что это связано с Богом.
Я бережно хранила лаваш и бастурму в чемодане. Нам, конечно, оказывали помощь, но еды постоянно не хватало. Нам доставались какие-то незнакомые консервы, а хлеб в пекарнях пекли из заменителей муки, поскольку пшеницы не было. В муку попадали бактерии из-за разлагающихся тел людей и животных. Чтобы уничтожить появившихся крыс, применяли сильно пахнущие ядохимикаты. Мука для хлеба из-за этого тоже пахла отвратительно и имела синеватый оттенок. Мы не могли есть такой хлеб и съедали только подгоревшие корочки, а синее тесто выбрасывали. Даже голодные собаки его не трогали. Запах и цвет этого хлеба навсегда врезались мне в память.
Консервы, этикетки которых были написаны на непонятном языке, казались нам вкуснее того хлеба. Много лет спустя я поняла, что это был собачий корм.
Полёт в Италию, в другую страну, вызвал у меня одновременно тоску и надежду. В автобусе по дороге в гостиницу мы постепенно успокоились, и радость охватила нас. Вокруг не было разрушений, всё было красиво: море, зелень, счастливые люди, кипела жизнь. Приехав в отель, мы сразу же отправились на море.
Наш отель в Римини находился в двух шагах от моря, которое было просто великолепным. В маленьком, но уютном отеле жили добрые итальянцы и туристы из других стран. Все относились к нам хорошо. Мы должны были прожить в Италии всего неделю, и каждый день с нетерпением ждали встречи с Папой Римским, веруя, что он, как представитель Бога, поможет нам преодолеть страдания.
Когда на третий день нам сообщили, что Папа Римский не сможет нас принять, мы очень расстроились и разочаровались. Три дня я смотрела на лаваш и бастурму, очень хотела есть, но не трогала их. На четвёртый день руководители забрали угощение, сказав, что всё нужно отдать, и организовали для взрослых пикник.
Я была очень разочарована в них, они потеряли мое уважение. Чувство несправедливости обожгло мою кожу, пронзило мысли и душу. Я не могла простить им, что они заставили моих родственников раздобыть лаваш и бастурму, а сами сидели и ели это, даже не предложив угощения детям. Это было моим первым опытом отвращения и презрения к людям!