Машина резко затормозила, так что нас повело вперед и через секунду отбросило назад.
– Простите, сеньора. Здесь сегодня настоящий кошмар, – раздался голос с водительского кресла.
– Все хорошо, Хуан, – ласково произнесла моя мать и открыла пассажирскую дверь, не дожидаясь его помощи.
Я не успеваю ничего сказать, как перед матерью материализуется рука и в машину заглядывает мой отец. Виктор Инфернати – если не дьявол, то его первый заместитель. Моя мать вкладывает свою ладонь в его и, даже не оборачиваясь на меня, выходит из машины и под руку с отцом плавно поднимается по лестнице, устланной красной дорожкой, в торжественный зал.
Мне остается лишь менее пафосно покинуть машину, хлопнув дверью, почувствовать капли дождя на открытой спине и практически бегом взбежать по лестнице вверх.
Итак, почему я сейчас нахожусь в этом потрясающем зале (даже я могу признать этот факт) в ажурной черной маске на глазах с атласной лентой, завязанной на затылке? На самом деле ответ достаточно прост и одновременно слишком сложен. Я тут потому, что хочу того, что является самым ценным и желанным в этом мире, я хочу власти. Да, не денег, как может показаться, и я совсем не хочу нравиться всем и каждому, я хочу владеть душами людей и их сердцами, хочу, чтобы они все принадлежали мне.
Да, возможно, цель слишком амбициозна для двадцатидвухлетней девушки, которая совсем недавно сомневалась в возможности увидеть свое светлое и счастливое будущее. Уже давно я призналась себе в том, что уезжала не только, чтобы покурить травку где-то на пляже Бали или съесть лучшую пиццу в Неаполе, и точно не для того, чтобы увидеть цветущую сакуру и как в яблоневом саду делает предложение своей девушке каждый второй кореец. Мне необходимо было вырваться, чтобы стать взрослее и изучать окружающих. Но, помимо этого, благодаря длительному путешествию по миру мне удалось осознать, что самое ценное – это иметь власть над людьми, тогда у тебя будут и деньги, и поклонники, и все, что пожелаешь.
Поэтому я в первую очередь решила управлять своими родителями, ну вот этими людьми, которые меня произвели на свет двадцать два года назад, а сейчас танцуют в центре зала, облаченные в бальные костюмы и маски, как и я, и делающие вид, что их дочь не переиграла их в этой игре под названием «жизнь в высшем обществе».