– Ты сам себе противоречишь: только что говорил, что у остальных мясников хорошее здоровье. Привыкнуть можно ко всему. Захотел отведать курочки деревенской, или уточки – нужно порезать и обработать. Занятие, да, не из приятных. Знакомая бухгалтерша впадала в депрессию от несовпадения цифр. А что испытывают торговцы, у которых дела не идут? Чистой работы как таковой, видимо, не существует.
– Я бы возразил, но не стану.
– Правильно сделаешь. Мне бы какой позитивный разговор, или дать отдохнуть, – сказав, Юлдашев принял сидячее положение. – В моём состоянии общение пошло бы на пользу, но не сейчас.
– Понял, поправляйся. Сын два дня сидит дома, обуви нет никакой. У тебя ничего не осталось? – спросил Мукаилов, сбавив тон.
– Ты имей совесть! Я не в силах заставить себя ужин готовить, а рыться в кладовке, разбросав содержимое – и вовсе.
– Я тебе помогу, то есть сам сделаю. Аккуратно, ещё пыль протру.
– Печёнке моей это не понравится, – ответил Юлдашев, через силу ухмыляясь.
– Я пойду и вернусь с женой. – Тот встал. – Тебе готовить нужно будет, стираться, ещё в доме прибраться. Чистота вокруг тоже многое значит.
– Не стоит, мне надо побыть одному. Подруга ещё может прийти.
Квартиросъёмщик закрыл за Мукаиловым, который одобрительно кивнул на новость, дверь, не будучи уверенным, что его оставят в покое. Он прилёг и повторно переключился на новую знакомую, но уже более трезво смотрел на состоявшийся контакт. Остановился на том, что она и сама недовольна жизнью, что в погоне за идеалом не заметила, как утро жизни осталось позади.