До места назначения машина доехала даже быстрее, чем предполагалась. Молодой послушник встретил троицу у ворот. Храм располагался на холме, к нему вела крутая лестница. Предстояло взбираться наверх, Мельникову стало плохо от одной мысли о восхождении. Но проявить слабость он не решился.
Послушник довольно быстро перемещался по ступенькам, несмотря на то что был обут в гэта. За ним стоически следовала делегация. Мельников и здесь не переставал удивляться Федину. Тот, будучи заядлым курильщиком, словно не чувствовал физической нагрузки. Тяжелее всех пришлось Сато, ведь карабкаться по ступенькам в ортопедической обуви – то еще занятие. Сам же Мельников неожиданно почувствовал облегчение. Приступов кашля больше не было.
Достигнув вершины и не успев даже как следует отдышаться, все трое дальше последовали за молодым человеком, словно за Белым Кроликом в книге Кэрролла. Благо, идти оставалось всего ничего. Старик уже ждал их в саду. Он был так увлечен поливкой растений, что не сразу заметил гостей. Вместо лейки у него было небольшое деревянное ведерко с черпаком.
Обменявшись поклонами и стандартными фразами, собравшиеся в саду люди прошли в небольшую беседку рядом с прудом. Разувшись и расположившись на татами, Мельников, Федин и Сато, казалось, смогли наконец выдохнуть.
Пожилой монах отдал распоряжения послушнику, и тот тут же побежал за холодным чаем. Старик был лыс и беззуб. Сколько ему было лет, сказать было трудно, но говорил он довольно бойко. Скоро вернулся молодой человек с вожделенным напитком, столь спасительным после трудного подъема на солнцепеке.
Освежившись, Федин предложил начать разговор. Заранее было оговорено, что переводить будет Сато, Мельникова же «понизили» до стенографиста, он должен был записывать вопросы и ответы в блокнот журналиста. Это немного оскорбило самолюбие молодого переводчика, но возразить было нечего.
Старик говорил много. На момент восстания ему было всего двадцать три года, и однажды ему повезло увидеть самого руководителя мятежа – грозного Сайго Такамори. Тот был настолько жирным, что его несли в паланкине четверо слуг (если верить словам старика). Было много деталей: что у участников оказались разнокалиберные ружья, что раненым и больным приходилось туго, что не хватало еды. Собственно, болезнь и спасла жизнь человеку, сидевшему теперь в беседке неподалеку от Киото спустя семьдесят три года после подавления восстания. Он успел принять участие всего в одном сражении, но во время длинного перехода простудился и был брошен умирать своими же товарищами. Ему повезло, неудачливого мятежника нашел буддийский монах, принес его каким-то чудом на своих плечах в храм, располагавшийся неподалеку, и как-то выходил несчастного. Когда болезнь отступила, судьба восстания оказалась уже давным-давно решена. Мятежники были разбиты. Многие из уцелевших самураев, сражавшихся на стороне Сайго, покончили с собой.