Этот сквер я помнил с детства: мама часто водила меня сюда на прогулки. Мне тогда было не больше четырех лет, тем не менее, в моей памяти остались воспоминания, как мы встречали отца с работы. Я сидел на скамейке, казавшейся мне тогда огромной, и болтал ногами, постоянно поглядывая на дверь университета и боясь пропустить момент, когда оттуда выйдет папа. Мама смеялась над этим, пыталась отвлечь меня, рассказывала что-то про птиц, поющих на ветках деревьев, про цветы, растущие по бокам аллеи, но я не слушал ее, а ждал отца. И казалось, будто нет в мире занятия более важного, чем сидеть так, устремив взгляд на вход в здание университета. Как только на крыльцо выходил отец, я спрыгивал со скамейки и что есть мочи бежал по аллее ему навстречу. Он замечал меня, улыбался, садился на корточки и расставлял в стороны руки. Так он и замирал до тех пор, пока я не уткнусь носом в его замшевое пальто и не скажу радостное «папа!». Так было раньше, потом я вырос, и, когда мне было пять лет, родилась Машка. В этом же сквере мама гуляла с коляской, нарезая бесконечное количество кругов, чтобы малышка наконец уснула. Я же гордо шествовал рядом, периодически гоняя птиц, чтобы они своими трелями не разбудили сестру. Мама тогда улыбалась и называла меня рыцарем, что очень мне льстило. Славное было время – время, когда я мог быть сам собой, не скрывать эмоций, искренне радоваться и грустить, смеяться и плакать. Потом школа и общество закономерно научили держать в себе, притворяться, когда это нужно. А так бы хотелось вернуться в детство! Жаль, что это время безвозвратно утеряно…
Я тряхнул головой, прогоняя нахлынувшие воспоминания. Делать было совершенно нечего, поэтому я плюхнулся на ближайшую скамейку и, растянувшись на ней, закрыл глаза, всецело отдаваясь своим мыслям. Иногда очень полезно и даже приятно, огородившись от внешнего мира, забыть хотя бы ненадолго о его существовании, не думать о проблемах, не искать ответы на насущные вопросы, а просто думать о первом, что приходит на ум. Думать по-детски, так же наивно, с той же искренностью, когда любая, даже самая глупая мысль, кажется чем-то нормальным и даже естественным. Но удваивается удовольствие от такого процесса тогда, когда компанию тебе составляет свежий ветер, копошащийся в твоих волосах и обволакивающий лицо приятной прохладой. Так и сидишь: ты, твои мысли и ветер.