Собственно, сам причал – это небольшая каменная площадка в виде трилистника клевера. В центре стоит маяк – белая тридцатиметровая башня с газовой горелкой и маячными линзами, отполированными еще сотню войн назад лучшими мастерами-стеклодувами страны Калеров.
Воздушный причал – одно из красивейших мест Клисандры и, если бы у меня был в жизни последний час – я бы провел его именно здесь.
Когда в день равенства в июле солнце на закате на половину погружается в облака, наполняя их всеми оттенками красного на севере появляется спутник этого мира – Никас – голубая луна Клисандры, под чьим мягким светом принято творить – народ Клисандры считает ночь Никоса – временем для любви и творчества, спать в которую позволено только грудным детям и немощным старикам. Примерно через час восходит Ликос – изумрудный спутник Клисандры.
На смотровой площадке маяка есть плетеный круглый гамак.
Переплетение канатов, свежий чуть соленый ветер, сплетение света двух лун и солнца, кружка глинтвейна… кажется, что время останавливается.
Старик Брикс – смотритель маяка – рассказывал, что подобрали меня на самом краю западного свеса. Ветер медленно переваливал мое уже остывающее тело к краю, как в лодыжку мне вцепились клыки Клерка – огромный черный пес-водолаз, привыкший сначала спасать, а потом разбираться друг перед ним или враг. Так за лодыжку Клерк и притащил меня к маяку, за что я его благодарю каждый раз, как навещаю Брикса.
Неделю старик накачивал меня дурно пахнущими отварами каких-то трав, рассказывал мне истории, в которых ни одно название не были мне знакомы, на его вопросы о себе я ответить не мог, да и не помнил про себя ни минуты. Когда я окреп достаточно, чтобы встать на ноги я доковылял до стула с моими вещами.
Досталось мне немного: джинсы, изрядно потрепанный тонкий серый свитер, кожаный плащ с жестким потайным карманом, в котором лежали очки с чуть затемненными стеклами в оправе темной меди, высокие кожаные темно коричневые сапоги видавшие похоже больше чем я, пара клинков – длинный самурайский меч и его двойник втрое меньше, оба украшены рядами причудливо изогнутых букв казалось бы из разных алфавитов, небольшая наплечная сумка в которой кроме кошелька, блокнота и красного конструкторского карандаша нашлась вещица, приоткрывшая немного обо мне. Это была визитная карточка, где по плотному тонкому полупрозрачному пластику черными рукописным шрифтом значилось, что зовут меня Марк ЛаКрой и я экспериментальный архитектор. В сумке нашелся кисет с приятным табаком, папиросная бумага, а кошелек был туго набит не по размеру весомыми монетами. Монеты напоминали медь, на них не было рисунка, только пробиты треугольные отверстия, обозначающие видимо вес монеты.