Куда ни посмотри, повсюду были маленькие драмы, комедии и трагедии. Я наблюдал, как пара спорит из-за пустяка, в углу комнаты кот, прячущийся от щетки, с недовольством смотрел на меня. Я был свидетелем радости детей, когда они разбрасывают игрушки, и горечи, когда кто-то уходит, не сказав «пока».
Каждый раз, когда я проезжал мимо ковра, я чувствовал, как он прячет в своих волокнах истории о потерянных мелочах и забытых секретах. Я слышал шепот, когда старые книги на полках обменивались воспоминаниями о том, как их читали и как они меняли жизни людей.
Но вот снова вернемся к девушке. Она вышла из комнаты, хлопнув дверью. Я остался один, тихо жужжа, и вдруг почувствовал, как в воздухе повисло напряжение. Я не знал, что делать: продолжать свою работу или остановиться и задуматься о том, что же такое любовь и ненависть, страх и радость.
В этот момент я осознал, что мир – это не только грязь, которую я убираю, но и эмоции, которые я невольно наблюдаю. Я, пылесос, стал не просто машиной, а хранителем историй, свидетелем человеческой жизни, сквозь призму своего пластикового корпуса.
Вдруг дверь открылась, и в комнату вошла другая девушка – более спокойная и улыбающаяся. Она подошла ко мне, коснулась крышки и, смеясь, сказала:
– Как же ты здорово справляешься с работой, мой верный помощник!
И в этот миг я понял, что моя миссия – не просто убирать, но и создавать атмосферу, в которой люди могут быть счастливыми, где каждый вздох – это новая возможность для понимания, прощения и любви. Теперь я смотрел на мир не только глазами пылесоса, но и сердцем.
– Девушка, а можно с Вами познакомиться? – переспросил молодой человек.
– Хорошо, если ты пропылесосишь и уберешь квартиру! – засмеялась девушка.
И молодой человек начал генеральную уборку.
*
Странное письмо
Он сказал, как отрезал. И я пошла в травмпункт. В следующий раз я скажу, как отрежу – и предупрежу в травмпункте, чтобы его там не принимали.
Шаги мои были неуверенными. В голове крутились его слова, холодные и резкие, как лезвие ножа. Я понимала, что он не имел в виду ничего плохого, но его фраза задела меня глубже, чем любой физический урон. В этот момент я почувствовала себя уязвимой, как никогда прежде.
Травмпункт оказался переполнен. Люди сидели на стульях, уставившись в пол или смотря на экран телевизора, который тихо пульсировал новостями. Я присела на край скамейки, стараясь не думать о том, как сильно меня ранят не только слова, но и собственные чувства.