«Для согреву». – Говорил старик, засовывая солому в валенки.
Девочка была вовсе не похожа на девочку. Просто ребёнок с огромными чёрными глазищами на бледном лице. На вид ей было меньше года от роду.
– Метёт. – сказал старик, вглядываясь в окно, – Слышь, Олька, метет говорю. Опять ночью зябко будет.
Он посмотрел на девочку, потом на почти прогоревшую печь и вздохнул. Еще раз повертел деревяшку в руках, отложил её в сторону и тяжело встал. Достал из печи маленький чугунок с кашей. Посадил девочку на колени и начал кормить тёплой кашей прямо их чугунка.
– Ешь, Олька, ешь, – говорил он, набирая кашу по чуть-чуть, – Ешь, малая, тебе расти надо.
Девочка с трудом прожевывала густую кашу, и старик подносил к её губам тёплую водичку.
– Ничего, ничего, справимся. – говорил он больше для себя, – Сдюжим. Будь проклята эта война.
Он умыл девочку остатками водички, она послушно подставила ему личико, и старик вытер его тыльной стороной рубахи. Затем положил девочку на кровать, снял с неё жилет и валенки, натянул ей на ножки огромные вязаные носки, укрыл одеялом и поцеловал в макушку. Сам сел на край кровати и, опустив голову, тяжело вздохнул.