Из глубины коридора послышался громкий торопливый шелест, как будто внезапный и сильный порыв ветра гнал опавшую листву. За этим шелестом можно было различить негромкий топот, как если бы небольшая группка первачков, а то и дошкольников, бежала по коридору.
Приблизившись к большому залу с камином, шелест и топот замедлились и перешил в размеренное постукивание каблуков. Из арки показался высокий мужчина, одетый в строгий черный костюм. Следом за ним в зал вошла стройная женщина, так же облаченная во всё черное. Ее длинные седые волосы доставали своей обладательнице до пояса.
Вслед за ней в зал вошли еще четверо юнцов. Они были похожи друг на друга, как две капли воды – все в черных шелковых рубашках.
Они подходили к столу и занимали свое место рядом со стулом, беря в одну руку салфетку, а в другую деревянную трость.
Из прохода показалась Анна. Каштановые волосы в свете камина отливали рыжим, лицо бесстрастное и бледное, в точности такое же, как и у остальных присутствующих.
Последним появился старик в точно таком же строгом костюме, что и вошедший первым мужчина.
– Всё готово, – сиплым голосом произнес он. – Можно начинать.
Присутствующие не проронили ни слова, лишь обменялись взглядами. Они, как по команде, повернулись к лежащему на столе кокону и одновременно занесли над ним руки с зажатыми в них трубками. Они походили на древних охотников, загнавших крупного зверя в угол и занеся над ним самодельные копья. Руки резко разогнулись в локтях, и острые концы трубок с хрустом проделали в боках кокона восемь тонких отверстий.
Раздалось шипение. С таким же звуком спускает дырявая велосипедная камера. В воздухе запахло железом и аммиаком. Восемь ртов приникли к трубкам и, с отвратительным хлюпаньем, начали жадно втягивать в себя содержимое, которое булькало и пенилось внутри шершавых стенок, будто это был добротный эль.
Когда трапеза была завершена, они извлекли трубки из отверстий в боках кокона и вытерли их о салфетки. Затем они снова, не произнося ни звука переглянулись между собой и один за другим стали покидать зал. Их силуэты исчезали в кромешной тьме, чьи владения начинались сразу после большой арки. Остался лишь старик.
Он постоял немного, глядя на языки пламени, которые весело отплясывали в камине, затем подошел к столу и поднял опустевший кокон. Внутри что-то глухо звякнуло. Старик не обратил на это никакого внимания. Он взвалил пустую оболочку на плечо и, насвистывая одному ему известную мелодию, прошел через длинный коридор, в конце которого его ждала откинутая крышка люка. Не мешкая ни секунды старик сбросил пустой кокон вниз и с грохотом опустил крышку на место. От удара о бетонный пол кокон рассыпался в труху, словно яичная скорлупа. Среди обломков тускло поблёскивала металлическая пластина, которую четыре года назад врачи установили в поврежденное в аварии колено. Чуть правее на бетоне без труда угадывалась изогнутая пластинка брекетов, а у самой стены в груде застарелой трухи валялся хирургический штифт.