Все мосты, что сожжены,
И над ними – лик жены.
– Ну как? – спросил Николай, после того как немного успокоился.
– Хорошо, – ответил Андрей. – Трогает.
– Хочешь, еще почитаю.
– Нет, не нужно. Я ведь тоже стихи-то пишу, только чуть похуже твоих. Но когда я на собеседование в местную редакцию ездил, меня главная редакторша похвалила. Ничего, говорит, такие стихи уже печатать можно. Есть в них что-то дельное, только нужно в них кое-что переделать.
– Ну… и?
– Я переделывать отказался… Принципиально.
Андрей сидел на камне сутуло, сжимая в руке узкий подбородок, и глядел на воду, а Николай стоял возле него, заложив руки за спину и размышлял о чем-то своем. Его длинные волнистые волосы иногда пошевеливал теплый южный ветер. Андрей посмотрел сбоку на своего друга и решил, что с таким можно отправляться в самое рискованное путешествие. Он потом стихи напишет о своих злоключениях, прочитает ему, Андрей послушает.
Между тем мечта посетить Францию Андрея не отпускала. Он решил вырваться на денек в город и походить там по разным инстанциям, а вдруг «Единая Россия» и правда поможет как-то решить его проблему. Ему бы только воздухом Парижа подышать, послушать его многоголосый гул. Ему бы только посмотреть, что за люди французы. О чем они говорят, чем интересуются? К тому же, может ему в Париже с какой-нибудь француженкой повезет познакомиться. Она полюбит его, он ее. Потом они поженятся, и он привезет ее в Россию. Правда, ему при ней будет неудобно возвращаться на свою тяжелую работу в школьную котельную. Но это ничего. Он заранее расскажет ей, что он не бизнесмен вовсе и даже не сильно образованный человек, зато его большая любовь все на свете затмит, все скрасит.
На следующий день Андрей с воодушевлением сел в автобус, доехал до районного центра, и по узким улочкам стал пробираться к зданию районной администрации. Здание районной администрации тоже было квадратным, только этот серый квадрат возвышался над всем городом. Андрей походил по гулким коридорам этого монументального строения, постоял перед высокими дверьми в разные кабинеты, и незаметно растерял всю свою решительность. Язык у него отчего-то сделался деревянным, настроение испортилось, а левая рука так и норовила почесать холодеющий затылок.
Набираясь смелости, Андрей два раза заходил в просторный туалет на втором этаже, мыл там руки и смотрел сам на себя в широкое зеркало. Видел в нем испуганное лицо чужого человека, и не мог понять, отчего этот человек так волнуется? Чего он боится? Потом достал из целлофанового пакета бутылку красного вина, отпил от нее немного, заткнул горлышко бутылки пробкой из бумаги, закусил сухим печеньем и поставил бутылку обратно. После этого спустил в унитаз большую порцию воды и снова вышел в коридор.