– И вот тут я понял, что у них три лодки, – продолжает водить пальцем по карте радист. – Вот тут…
Офицеры рассматривают карту, и сотник произносит задумчиво:
– Да-а… Жаль, конечно, что вы не вели ЖБД (журнал боевых действий), – а потом снова спрашивает: – И вот в этом месте вы сбросили обороты и пошли на средних? – и теперь переводит взгляд на Калмыкова.
– Ну, так старший приказал, – отвечает Денис.
Офицер смотрит на Саблина.
– Да не уйти от них было, – вспоминает Аким. А сам начинает трогать затылок. Теперь сомнений у него не осталось: голова заболела снова. Видно, действие обезболивающего заканчивалось.
– Нипочём не уйти, – сразу поддерживает командира Калмыков. – У них моторы – жуть. Мощи нечеловеческой. У Акима… то есть у прапорщика Саблина… мотор тоже хороший, но с теми ему… Нет, не тягаться…
– Да чего там говорить, – Ряжкин сначала машет рукой, а потом руки и разводит, желая показать что-то большое. – Они вот такие… Мы как первую лодку расстреляли, как глянули… Там мотор… килограммов сто одного железа. Как от таких уйти?
– А где вы расстреляли их первую лодку? – теперь как раз заговорил есаул, оторвавшись от своего планшета. – Местечко сможете вспомнить?
– Да где там вспомнить? – сомневается Саблин. И снова морщится. Боль в голове начинает усиливаться… Пульсирует. – Это вон только если радист наш вспомнит. Я за другим следил.
Сотник глядит на Акима долгим взглядом, а потом и произносит:
– Прапорщик, идите в медсанчасть, – и после пары секунд – пока до Акима доходили его слова – добавляет: – Казак Калмыков, проводите прапорщика.
– Есть проводить прапорщика, – Денис тут же поднимается с места. И после него встаёт Саблин.
«Этот сотник специально нас с Денисом выпроводил, потом Васю отпустят, позовут Дениса, снова опросят и будут сравнивать сказанное, – и Саблину это не нравилось. – Чего цепляются, чего допрос устроили? Первый раз, что ли, казаки в болоте от переделанных отбиваются?».
Саблин и Денис выходят из кабинета и идут по бетонному коридору, освещенному редкими, тусклыми лампами.
Они, когда вышли с острова, на котором был у них бой, пошли на вторую заставу, ту, что прозывалась ещё «северной», но на тот момент там, на самой большой и мощной из трех застав, как назло, в медсанчасти не было медика. Казаки-медики были не в счёт, они могли только первую помощь оказать, а вот посмотреть, что у Акима с головой, пользуясь даже самым простым томографом… Ну, даже если бы кто из местных и смог включить аппарат и сделать «картинку», так её ещё нужно было растолковать, а в этом деле без опытного врача никак. И пришлось казакам второго полка ехать дальше. На первую заставу, на «восточную». А там к их приезду уже подготовились, медики были на месте, оборудование работало. Там только и взялись за Саблина как следует: анализы, рентген, томограф… Лекарствами напичкали сразу. Всё как полагается. И, слава Богу, немолодой уже врач сообщил ему на следующее утро, что ничего страшного с головой нет. А насчёт руки Аким и не волновался. Рука – дело наживное, можно и новую вырастить, ежели что. Были бы деньги. В общем, на больничной койке он находиться не захотел, в госпиталь на берег тоже. И тогда, посовещавшись, казаки решили: раз с командиром всё в порядке, ехать к себе в Болотную. Но сразу их не отпустили. Комендант заставы прапорщик Свахин нашёл их, когда они были у пирсов и подняли лодку для осмотра, чтобы убедиться, что на ней можно дойти до дома. Комендант прошёлся вокруг лодки, даже потрогал заваренные наспех пробоины пальцем, а потом и сказал: