Аврора выхватила у нее телефон и положила к себе в карман. Обычно такое случалось не раньше обеда, но сегодня был поставлен рекорд.
– Помнишь, о чем мы договорились? – спросила Аврора.
Виви села на место и виновато повесила голову.
– Не разгонять панику, – промямлила она.
– Ты получишь его обратно на первой перемене, если пообещаешь не болтать о конце света.
Виви не возражала. Ей, пожалуй, даже нравилась такая опека. Виви и Аврора были ровесницы, у обеих день рождения в феврале, но Аврора всегда казалась старше. У нее не было навязчивых страхов, она терпеть не могла паникеров. Еще не терпела, когда ругаются. Многим она казалась тихоней, но на их мнение плевать хотела. Она была тверда, как скала. Казалось, Аврора способна одолеть любые страхи. Самые крупные неприятности в жизни Кине съеживались от одного взгляда Авроры.
Автобус свернул на парковку перед Клаусенской школой и резко затормозил. Школа была красная, кирпичная, в несколько этажей. Школьные стены покосились и, казалось, могли обрушиться в любую минуту. Над крыльцом висели часы, которые никогда не ходили, а в одном из водосточных желобов, по слухам, застряла дохлая крыса, потому что во время дождя из водостока шла несусветная вонь. Каменные ступеньки держались на соплях, как и крючки в раздевалке.
В школе ничего никуда не годилось. И в первую очередь школьники. Живое доказательство тому – Монрад: он уже до начала первого урока умудрился около футбольных ворот поджечь шапку Аслака, и теперь девочки отчаянно затаптывали пламя.
Кине стоило больших усилий заставить себя подняться по лестнице и сесть в самом конце класса. Одно время она спорила с Авророй и Виви, где сидеть. Аврора и Виви хотели занять места поближе к доске. В конце концов Кине заявила, что в любом случае сядет в самом последнем ряду, неважно, с ними или без них. Она никак не могла понять, почему они не хотят просто оставить ее там, где ей больше нравится.
У доски стоял Оппсет, классный руководитель их 6-го «Б» – старшего в этой школе. Оппсет раскачивался с пятки на носок и с носка на пятку, дожидаясь, пока все усядутся. Он собирался сделать сообщение, и Кине была почти уверена, оно касалось проклятого рождественского хора. Несколько последних недель речь шла только о хоре. Оппсет был швед, и звали его Максимиллиан, но выговаривать это было в три раза дольше, поэтому все обращались к нему по фамилии – Оппсет.