– Ты что, мать твою, девственница? – с какой-то злостью спросил он.
Я испугалась, не зная – хорошо это или плохо. Судя по его тону – ничего хорошего в этом не было. А вдруг он опять начнёт меня бить? Господи, да я больше не выдержу, куда уже! Что отвечать ему – я прям не знала, в голове у меня творился полный бардак от всего происходящего со мной. Но я понимала, что моё молчание сделает только хуже, и в этом случае он точно будет бить.
– Я… – голос мне не повиновался, был какой-то осипший, наверное, я его сорвала от крика, – понимаете… у меня… ну, то есть… мои родители… я…
Вдруг он вытащил свои пальцы, продолжая держать меня за волосы, и наотмашь ударил по лицу, оставив мокрый след на щеке. Следом последовал такой жгучий удар по воспалённой попе, что я закричала изо всех сил, в животе что-то сжалось и по ногам пошли судороги.
– Ты что за бред несёшь? Я задал простой вопрос! – И он хлестнул меня ещё раз.
– Да! – Завизжала я.
– «Да, Марат Олегович!», – жёстко поправил он, шлёпая в третий раз.
– Да, Марат Олегович! – Взвизгнула я. Только бы не бил. Я же не виновата, что я девственница!
И чем больнее мне было, тем сильнее было желание вернуть его руку в себя. Я прям умирала без неё. Пусть делает, что хочет, говорит, что хочет, но я не могу вот так… я хочу, чтобы он… я не знаю, но что-нибудь сделал со мной!
Он уверенными, сильными движениями погладил мою попу. Я зашипела от боли. Ему моя реакция, видимо, понравилась, потому что он, поиздевавшись так ещё немного, снова засунул в меня пальцы и стал двигать ими туда-сюда. Я растаяла, а он всё ускорял силу и скорость.
– Тебе нравится, шлюха?
– Да, – искренне выдохнула я, продолжая пытаться сильнее нанизать своё тело на его кайфовую руку.
Марат вытащил мокрые пальцы и снова стал бить меня по попе. Несильно, но хватало и этого. Мучительное желание смешивалось со жгучей болью.
– А теперь?
Я почувствовала себя жалкой тряпкой, с которой мой мучитель творит что ему угодно, а я даже не могу никак сопротивляться. Мне стало ужасно обидно, и я расплакалась – сначала тихо, в матрас, а потом всё сильнее и сильнее, навзрыд. Никогда я не чувствовала такого унижения: я беспомощно лежала на коленях чужого мужчины, вынуждена была терпеть страшную боль, а мне при этом хотелось попросить его поласкать меня.