Мне снова выдали полагающиеся в тюрьме вещи, внесли куда следовало, обыскали, пронумеровали, сфотографировали и зарегистрировали. Сил бороться у меня уже не было. Я чувствовала, что проигрываю. Меня бросили в машину, которой предстояло меня перемолоть и элиминировать. Система должна была работать.
Чурбан-охранник вел меня по широкому коридору. Он открыл окошко в одной из дверей и вставил ключ в замок. В этот момент к нему подбежал потный малый в сером пиджаке. Его трясло. Они отошли в сторону и какое-то время о чем-то тихо, но с напряжением говорили, то и дело бросая на меня взгляды. Вскоре вернулись.
– Пошли, – сказал Чурбан, беря меня под руку. Я не знала, куда мы идем, но мне это не нравилось. Я уже столкнулась здесь с насилием, несправедливостью и домогательством. Чего еще мне было ожидать?
Они открыли решетку, и мы перешли в другую часть коридора. У одной из дверей собралась группа охранников.
Они заглядывали внутрь. Комментировали.
Пытки. Они хотели сломить меня. Так должно было случиться. Это было очевидно.
Мы остановились у этой двери. Открыли ее и пригласили войти. Я посмотрела на них. Они улыбались как-то неискренне.
– Прошу, – сказал Чурбан.
– Не хочу, – ответила я. – Не пойду. Я ничего дурного не сделала. Это было непреднамеренно. Я увлеклась. Только один раз. Больше проблем со мной не будет.
Потный мужчина в серой куртке схватил меня за руку.
– Вы должны, – процедил он сквозь зубы. – Это важно. Скоро все закончится.
– Садисты! – завопила я. – Дегенераты!
– Пошла… В смысле входите, Вильконьская, – горячился потный мужик в сером пиджаке. – Ну, давайте!
Они втолкнули меня внутрь. Может быть, не слишком жестко для таких крупных мужчин, но все же. Насилие есть насилие, и не нужно обманывать себя и называть это как-то иначе. Один невинный толчок. Прощенный, забытый, замалчиваемый. Потом еще один, посильнее, и не успеешь оглянуться, как однажды очнешься в реанимации, и полицейский тебя спросит: «Как это произошло?» – но единственное, что в тот момент ему можно ответить, будет: «Не знаю как, но точно по моей вине».
Как только я оказалась внутри, они оставили меня и вернулись в коридор. Я огляделась. Именно этого я и боялась – такого тесного, уродливого, мерзкого места. Все было ужасно. Даже если учесть, что мне нередко приходилось бывать в весьма бюджетных заведениях. Было так ужасно, как я себе представляла, или даже еще хуже.