– Вот я и прошу.
– Вежливо?
– Да, черт возьми, вежливо!
– Пожалуйста. Я выхожу. Сложно было, что ли, сразу сказать?
Я вышла из машины.
– Не знаю, известно ли вам это, но вы жутко раздражаете, – добавила я. – Вам надо бы что-то с этим сделать, а то в старости будете просто невыносимы!
Оказавшись во внутреннем дворе, я обвела взглядом здания вокруг. Они были отгорожены от мира стеной, сеткой и мотками колючей проволоки, но казались мрачными не поэтому. Такое впечатление они производили, поскольку их развитие замерло пару десятков лет назад. Они походили на здания курортной зоны, когда-то полной людей и жизни, а сегодня угрюмой, вымершей, окаменевшей, покрытой слоями облезающей краски.
Два мира разделяла тройная тяжелая стальная решетка, открывающаяся с помощью электроники и находящаяся под надзором охранников.
Внутри все было еще хуже. Провинциальная школа-интернат. Старые, унылые, пованивающие помещения, которые к тому же не так-то просто покинуть. Они словно созданы по правилам причудливой геометрии. Пол, стены, коридор – все искривлено. И люди искривлены, даже улыбались они криво. Все здание существовало в абсурдной кривой реальности.
Боревич взял меня под руку и повел в небольшую приемную. За стеклом сидела совсем не толстая для своего возраста женщина в зеленой блузке. Она равнодушно поглядела на меня, а затем стала выставлять на стол разные предметы.
– Зубная щетка, порошок, паста, – перечисляла она, – мыло, кружка, тарелка и миска.
Я посмотрела на зеленую пластиковую посуду.
– Спасибо, но у меня нет собаки, – сказала я.
– Это для тебя, дорогая.
Она добавила страшное клетчатое одеяло. Узор не впечатлял. Прямо тюремная клетка «Бёрберри».
Мы пошли дальше.
В скромном кабинете за небольшим столом сидела миниатюрная блондинка без макияжа.
– Знаете, – обратилась я к ней, присаживаясь на шаткий деревянный стул. – Я хорошо знакома с госслужбой, так что, если у вас не хватает мест и придется ждать год или два, не беда. Я подожду.
– Не стоит беспокоиться, – ответила она.
– Трудно ожидать чудес, когда приезжаешь без предварительной брони.
– Что-нибудь для вас найдется, – продолжила она. – Огоньком балуетесь?
– Иногда, – ответила я.
– То есть интерес есть, да? – Она любезно улыбнулась.
– Я бы не стала утверждать. Однако бывают критические ситуации, из которых нет иного выхода. Но никто ни разу не пострадал. Как-то один бездомный немного обгорел, но кто виноват, что он устроился на ночлег в том мусорном баке?