Я не мог простить Вам, что Вы вознаграждали меня вместе с мальчишками, тупыми и безграмотными, что Вы не удостоили меня своего внимания, и я стал думать о мщении. <..> и я отомстил, Вы теперь будете посмешищем, и я торжествую, потому что когда вижу, что такой отвратительный эгоист, как Вы, такой бездушный, тщеславный, безграмотный, оторванный от национальности и человечества, полусумасшедший жидок опозорен и сброшен со своей воображаемой высоты, то это великое торжество для многих истинно мыслящих людей[49].
Злоба Роше проистекает из личного опыта Ковнера. Но даже если перед нами автобиографическое письмо, то оно все-таки «автофикшен», где биографические элементы перестроены в рамках нового сюжета. Вывести судьбы героев повести из биографии Ковнера и Кангиссер не получится. За несколькими общими мотивами и характерными словами обнаруживаются не менее значимые различия. Зарецкий, например, сохраняет свою репутацию в обществе, даже предстает невинной жертвой, причем Роше и Надя заведомо дают ему такую возможность:
Не предпринимайте никаких мер, чтобы воротить меня. Во-первых, вряд ли Вам это удастся; во-вторых, это ни к чему не поведет… Выйдет только скандал. Надеюсь, что Вы предпочтете быть благоразумным[50].
Как они и предполагают, Зарецкий предпочитает не преследовать беглецов, чтобы не допустить скандала и спасти хотя бы репутацию. У Зака – управляющего Петербургским учетным банком – такой возможности не было. Газеты (да и обвинение на публичном процессе) смаковали личное письмо Ковнера к нему. Текст письма Ковнера к Заку и характеристики Зарецкого в повести, действительно, тесно связаны. Однако событийный ряд – не повтор, а скорее альтернатива жизни ее автора. Ковнера быстро принялись искать, о его хищении рассказывала вся пресса (причем не только русская): «В гостинице были газеты и я прочитал, что меня разыскивают. Я упал духом и первым моим желанием было ее [Софью] обеспечить»[51]. Поймали его практически сразу по прибытию в первый крупный город – Киев. В отличие от автора повести, его герои скрываются в Европе, никем не преследуемые. Кангиссер прошла через тюрьму и судебный процесс, была полностью оправдана, но вскоре умерла от туберкулеза. Надя пышет здоровьем, в то время как Роше убит на весьма случайной дуэли. (Вероятно, на старого ешиботника повлиял роман Л. Н. Толстого «Анна Каренина», где не скрепленные официально отношения принципиально не могут быть ни допустимыми, ни прочными.)