– Беги же, сын! – закричал отец. – Лезь на дерево, самое ближайшее! Скорее! Если это чудище меня одолеет…
И сделал прыжок в сторону. Кабан мгновенно развернулся и бросился на двуногое существо, причинившее ему боль. Зверь и человек схватились не на жизнь, а на смерть. Отец, улучив момент, обернувшись, еще раз крикнул сыну и тотчас поплатился за это: опрокинув его навзничь, кабан воткнул в него клык. Тристан вскричал от ужаса и не мешкая полез на дерево – высокий вяз футах в тридцати слева от тропы. Дерево не баловало ветвями, но мальчик научился лазать, обнимая руками и ногами ствол. Детские игры спасали ему теперь жизнь. Футов десять уже он одолел и тут остановился в страхе: не слышно шума борьбы на земле, не щелкает клыками кабан, и от отца – ни звука. Повернув голову, малыш застыл с раскрытым ртом: зверь лежал на боку с кинжалом под сердцем и тяжело дышал, жить ему оставались минуты. Отец корчился в траве, держась руками за живот, пытаясь впихнуть обратно вываливающиеся синие внутренности… Но сил уже не было. В последний раз успел он посмотреть на сына, да так и отдал богу душу, не отводя глаз.
Мальчик заплакал и заторопился поскорее слезть с дерева. Но тотчас, замерев на мгновение, он поднялся чуть выше и с беспокойством поглядел вдаль, туда, откуда уже явственно доносились возбужденные голоса и ржание лошадей. Это не могли быть крестьяне или городские жители – откуда у них столько коней? И не хозяин замка со свитой и гостями: тот отбыл не то на войну, не то ко двору короля; Тристан сам видел отряд сеньора, покидавший замок. Оставалось одно: наемники. А может, бургиньоны или арманьяки?[2] Те и другие, прибегавшие в своей борьбе друг против друга к помощи англичан, вот уже больше десяти лет разоряют королевство, грабя деревни, нападая на малочисленные отряды, на одиноких путников и даже на паломников, выпытывая прежде, за какую партию они стоят. А коли это наемники, то голод вынуждал их и грабить, и охотиться. Зверь, что уже стал околевать, – их добыча. Неудачный выстрел вывел разъяренного от боли вепря на тропу…
И вот они уже совсем близко, эти охотники. Мальчик знал из рассказов отца и сверстников, что наемники, да и бургундцы тоже, крайне жестоки, не следовало попадаться им на глаза. Он полез еще выше и достиг чуть ли не макушки вяза и там, чувствуя себя в относительной безопасности, осторожно выглянул из-за ствола. Опасения его, надо сказать, были не напрасны: увидев мишень, лучник потехи ради мог достать ее стрелой.