Древляне во главе со своим князем Малом собрались силой земли и захватили Игоря с дружиной. Приговор был быстр и суров – дружинников казнили железом, князя почтили почетной казнью – размычкой: он был привязан за ноги и за руки к двум склоненным к земле деревьям. Потом деревья отпустили… Смерть по тогдашним европейским меркам почетная и не рядовая (тюрки заимствуют ее у европейцев, но будут применять ее к своим ворам-грабителям – степнякам чужд и враждебен лес, унижающий глаз кочевника своей особенностью скрывать все от его зорких глаз). Для европейцев же, издревле окруженных лесами, это казнь знатных, ибо она происходит при минимальном участии человека, в основном силами природы. И потому, что свершается не в низкой стихии, где таится всякое злое, – в земле или в воде (это понимала и Ольга, в скором времени казня послов Мала), но в чистой и возвышенной стихии воздуха и неба…
Сразу после казни Мал снарядит посольство к жене, а теперь вдове Игоря – княгине Ольге, призванное рассказать ей о гибели мужа, оправдать древлян и предложить ей нового супруга – негоже женщине быть безмужней с ребенком на руках и бременем власти на плечах! – самого древлянского князя.
И смерть князя Игоря, и быстрое посольство древлян весьма показательны – видно, что племя Мала еще видит в Игоре не великого князя Древнерусского государства, но, по сути дела, лишь первого среди равных, т. е. племя полян – пока лишь одно из племен, может быть, более сильное, но ничем не более достойное, с точки зрения древлян, да, думается, и других земель государства.
Именно поэтому князь Мал захочет сам стать великим князем.
Лишь со временем, после ряда заслуг сына Игоря Святослава и его потомков, на Руси будет признано, что есть здесь княжеский род, который только один и может править державой и который стоит выше прочих (подобно самым знатным родам Западной Европы). Но если в Европе к этому времени иерархия родов определилась (основные заслуги их, родов, относятся к эпохе Великого переселения народов, стоящих от деяний Святослава на расстоянии в полтысячи почти что бесконечных лет), то на Руси она только начинала возникать.
Но раз возникнув, только крепла – в Европе были десятки родов, претендовавших и оспаривавших власть в десятках королевств и герцогств, графств и баронств, на Руси же будет только один княжеский род, идущий от общего корня, лишь члены которого, по общему мнению, могли править в государстве по территории, почти не уступавшей всей остальной Европе. Остальные же могли только подчиняться им. Произойдет даже большее, чем в Европе. Там герцог, король, потеряв свои земли, переставал быть и королем либо герцогом, ибо его титул определялся прежде всего его земельными владениями. На Руси же титул князя с десятилетиями приобретет и лишь укрепит родовой смысл – и представители этого рода-семейства, даже не правя в реальных землях (что будет частенько происходить в эпоху феодальной раздробленности), все равно будут князьями.