– Чего?! – взревел Жека, резко поворачиваясь к Костику. Его свинячьи глазки сузились. – Это правда, Костян? Ты опять нихрена не принёс? Я тебе деньги давал на сигареты!
– Он не принёс, – чётко повторила Вика, её голос звучал как приговор. Она даже слегка усмехнулась уголком губ. – Зато бутылку себе купил. Посмотрите! А вам, как всегда, объедки принёс, потому что знает, что вы всё стерпите. На немом и выеденного яйца не стоит.
Костик вскочил, замахнулся на Вику. Но Жека был быстрее. Он врезал Костику в плечо, отшвыривая его от стола.
– Ты, тварь! – заорал Жека. – Ты мне, значит, втихаря бабки распилил?! Я тебе доверял! А ты!
– Да он всегда такой! – вставила Вика, словно подливая масла в огонь, но теперь она смотрела на Жеку с каким-то странным, почти уважительным сожалением. – Вам, Жека, надо людей надёжнее искать. А то вас же обувают, как последнего лоха. Из-за таких, как он, репутация страдает.
Жека побагровел. Его агрессия, направленная на Вику минуту назад, теперь целиком переключилась на Костика. Он набросился на него с матерными оскорблениями, тыча пальцем в лицо. Незнакомец неуверенно встал, пытаясь их растащить. Люда тупо смотрела на разборку, забыв про стакан.
Вика стояла неподвижно. Внутри всё дрожало от адреналина и ужаса перед тем, что она натворила. Но внешне нужно было демонстрировать лёд. Она видела, как Костик, рыча и мыча, пытается отбиться, как Жека орёт, как незнакомец мечется. Её слова сработали. Они, как яд, попали в самую слабую точку стаи – в зависть, подозрительность и страх потерять лицо перед авторитетом.
– Пошли отсюда! – рявкнул Жека, толкая Костика к двери. – Чтоб духу твоего тут не было, предатель! И бутылку свою забери! На помойке будешь пить!
Незнакомец, бросив жалкий взгляд на Люду и Вику, поспешил за ними. Дверь захлопнулась с оглушительным грохотом.
В квартире воцарилась тишина, нарушаемая только тяжёлым дыханием Люды и гудением холодильника. Люда тупо посмотрела на Вику, на опустевший стол, на бутылку, оставленную Костиком. Потом невнятно выругалась и, шатаясь, поплелась обратно к телевизору, доливая себе в стакан.
Вика медленно опустилась на стул и взяла телефон. В ушах всё ещё стоял её собственный голос – холодный, жестокий, полный ядовитого презрения. Она посмотрела на свои руки, которые дрожали.