Встретили ее ожидаемо – гробовым молчанием. Однако в этом маленьком городке осталось то, что было важнее в данный момент добрых встреч – домик в районе Сонсан-дон, оставленный покойной хальмони2. За который не нужно было платить, и где можно было жить. Небольшой, на три комнатки; и окруженный забором дворик.
Узенькие чистые улочки ветвились между разноцветными домами, рисунки на стенах, вывески, скамейки везде, где можно дать отдых ногам. Воздух в деревне Сихва нес ароматы ленивой неспешности и покоя. Казалось, даже люди здесь ходили иначе, чем в Сеуле.
Но новости смотрели везде.
– Вернулась, – прошептала в спину соседка.
Мин Мэй разогнула спину, потерла поясницу. Обернулась, соседке улыбнулась. Про себя отметила, что она совсем не изменилась за пять лет, что прошли с их последней встречи: те же волосы до плеч, забранные заколками с висков, тот же испытующий взгляд, очень хорошо работавший на ее муже, добрейшем Ли Че Дуке. Сын их, Юонг, в то время еще не дорос, чтобы задумываться о его значении, потому Мин Мэй помнила мальчика как большого непоседу.
– Онни!
– Мама Ли Суонга, – прищурилась соседка, сразу установив между собой и бывшей подругой черту. Оглядела чемоданы, уперла руки в бока. – Надолго, что ли?
Мин Мэй виновато улыбнулась.
– Надеюсь, не буду вас стеснять, госпожа. Так вышло, что мне пришлось.
Спрашивать о причине даже у Ен Хо не хватило наглости. Солнце жарило, стоять дальше у забора становилось невмоготу. Тем более заметила, как свободное платье облегает выступающий живот соседки, и как та придерживается рукой за камень. Смягчилась.
– Раз надолго, могу спросить мужа, не нужна ли ему помощь в чистке осьминогов.
Мин Мэй на миг прикрыла глаза, благодаря судьбу за то, что все же вспомнила о ней.
– Спасибо! Мама Ли Суонга, я буду очень признательна за работу!
– Чего уж там, – проворчала Ен Хо и сама взялась за один из чемоданов. – Иди в дом, нечего на жаре стоять, а то бабушка твоя припомнит мне такую встречу на том свете. Еще и свалишься, возиться потом с тобой. Рассчитаешься, приглядев за Юонгом.
Жители Сихвы все же оказались не такими бессердечными, чтобы изводить беременную женщину. Посудачили месяц – два, а потом надоело самим. Помогло расположение Ен Хо, ровный характер самой Мин Мэй, улыбкой отвечающей на шипение, прекрасная погода, в которую ругаться казалось пустой тратой времени, а также слова двух старушек, живущих ниже по улице, напомнивших слишком уж ретивым ненавистникам их собственные огрехи, которые, если о них и забыли, никуда не делись. Так все поняли, что ничего не забылось, и языки придержали.