Когда церемония подходила к концу, Герштейн восклицая, простирая руку к небу:
– В знак нашей любви и преданности, о, Бафомет, прими богатую жертву из сынов недостойных народов!
В те дни в концлагерях по всему рейху смерть в газовых камерах находили тысячи узников…
Глава четвёртая. «И началась война…»
Гиммлер из донесений разведки знал, что бывшие колониальные империи не смирились со своим поражением и, – в нарушение условий Берлинского договора 1943 года о запрете содержания вооружённых сил, – готовятся к новой войне. Он чувствовал, что настало время решающей схватки за мировое господство…
Надо сказать, немцев из года в год воспитывали в идеалах борьбы, внушая, что смерть на войне единственно достойна высокого звания арийца! Но вот, прошло десять лет со времени окончания Великой войны, десять лет мирной бюргерской жизни, и в организме немецкого общества разрасталась раковая опухоль уныния…
Многовековой уклад жизни трещал по швам, семьи рушились. Пациентов психиатрических больниц с диагнозом «алкоголизм» на порядок стало больше: немцы впервые в своей истории спивались! Молодые люди, не желая обзаводиться семьями, коротали дни, опускаясь в пучину плотских утех. Публичные дома сетями опутали всю страну: в каждом городке был свой бордель. И никто не желал работать: не подобает арийцу стоять у станка! Экономика рейха оказалась под угрозой. Но Гиммлер знал, что поднимет упавший дух великой нации. Война…
Однажды на рассвете корабли ВМФ Великобритании обстреляли немецкое побережье Балтийского моря; началась высадка англо-американского десанта. В те же часы вооружённые силы США перешли границу немецкой Канады. Флот рейха показал полную небоеспособность и был разгромлен в первом же сражении. Люфтваффе Геринга10 уступили врагу господство в воздухе. При поддержке авиации войска союзников начали победоносное продвижение к Берлину… И только тогда в Германии была, наконец, объявлена всеобщая мобилизация.
В первый день войны на совещании у фюрера генералы с тревогой докладывали о происходящем на фронтах. Однако Гиммлер почти не слушал их и спокойно изучал карту, разложенную на столе.
– Они заняли Кёнигсберг, наши войска отходят вглубь страны, – говорил толстый красный от волнения генерал Шульц, пряча дрожащие руки свои.
– Да, да, это печально, – небрежно обронил Гиммлер.