Миша вошёл на кухню сонный, бросил на пирог беглый взгляд и, даже не притронувшись, сказал:
– Я не люблю яблочные пироги.
А потом, уже глядя прямо на меня, добавил тем же равнодушным тоном:
– И красный цвет терпеть не могу.
В тот момент внутри меня что-то хрустнуло, будто тонкая трещина пошла по стеклу, за которым я до этого прятала свою мечту о «правильной» жизни. Пирог оказался не нужен, кофта – раздражающей, я сама – как будто не к месту.
И вот тогда впервые у меня мелькнула мысль, которую я раньше изо всех сил гнала от себя: а точно ли это та жизнь, о которой я мечтала? Но я задвинула эту мысль подальше.
Мы часто переезжали – то оставались у моей мамы, то перебирались к родителям Миши. Я постоянно мечтала о собственном углу, о тихом уютном пространстве, где не надо быть вечным гостем, стараться, угадывать чужое настроение и чувствовать себя виноватой за самое своё существование. Но ни одна из этих остановок не становилась домом. Мы были как временные квартиранты в чужой жизни, и особенно тяжело это ощущалось под одной крышей со свекровью.