Она поднялась, приняла ионный душ и оделась в летный комбинезон. Дверь оказалась не заперта, и Анна вспомнила, что вход в ее собственные апартаменты снаружи вообще не запирается. Когда она прошла в овальный банкетный зал, Тейл уже уплетал вторую порцию омлета.
– Извини, принцесса, кто успел, тот и съел, – заявил он, протирая сковородку хлебным мякишем, наколотым на вилку. – Хочешь кушать – готовь сама, лакеев здесь нет.
– Ты и в лакеи негоден.
– В лакеи! Конечно. А как ты думаешь, каким образом мне удалось при дворе сделать такую стремительную карьеру?
– Лизал задницу всем, кто выше чином – вот и выбился, – ответила Анна, направляясь к холодильнику с полуфабрикатами.
– Подобная грубость не украшает августейшую особу.
– Я уже не августейшая. И не особа.
– Не ожидал, что ты так быстро это осознаешь. Однако вернемся к теме нашего давешнего разговора. – Он налил себе кофе со сливками и развалился в мягком кресле из натуральной кожи. – Исключительно одним только придворным угодничеством я, несомненно, прошел бы по той же карьерной лестнице, но заняло бы это лет двадцать, не меньше. Знаешь, сколько я платил нашему уважаемому гофмаршалу за каждое повышение в должности?
– Представления не имею. – Анна выбрала кусок рыбного пирога и сунула его в микроволновую печь.
– От полутора тысяч переводных талеров за первое назначение до двух миллионов за последнее.
– Откуда у тебя такие деньги?
– Вот! Ключевой вопрос. Почему-то у гофмаршала он не возник. Он просто сунул в карман платежную карточку на предъявителя, даже не удосужившись посмотреть, кто отправитель денег.
– Значит, деньги были не твои?
– Почему же… Мои. Полученные на текущие расходы. Согласно контракту.
– Значит, ты намеренно подбирался ко мне весь этот год? Значит, и мятеж ты устроил?
– О, нет! Бунт случился исключительно стараниями нашего славного императора, поскольку никакой народ не может долго терпеть подобных притеснений, что испытывали дарийцы последние лет семь или даже восемь.
– Мой отец не был тираном!
– Конечно, не был. Но он сам поставил себя в такое положение, что другого выхода, кроме как выжимать все соки из своей планеты, у него не было. А приблизительную дату революции можно было предсказать с точностью до месяца еще года три назад. И ему, кстати, докладывали об этом преданные советники, видные эксперты, наконец, просто патриоты своей Родины. Но для тех, кто упорствовал, это в лучшем случае заканчивалось ссылкой. Да он и сам все знал, но уже не мог ничего изменить, поскольку азарт, эта низменная страсть, для него был превыше всего.