– Если б ты, Каталина, знала, какого куша мы лишимся, если он копыта отбросит, ты бы поняла, почему я так волнуюсь, – отозвался спокойный бархатный мужской баритон. – Но с чего ты взяла, что он в сознании?
– Глазные яблоки под веками забегали – первый признак, – ответила женщина, и командор почувствовал, как на его лоб легла чья-то раскаленная ладонь. – Температурка, правда, пока ниже нормы, но и не мудрено. Он же, считай, в открытом космосе без скафандра побывал.
И тут Матвей почувствовал, будто все его тело охвачено жутким холодом и его бьет мелкая дрожь.
– В парную бы его сейчас, да, боюсь, сердчишко крякнуть может, – задумчиво сказала женщина. – А вот температуру в отсеке поднять не мешает градусов до сорока.
– Тогда я к себе пойду. Не терплю жары. – Послышались удаляющиеся шаги и скрежет открывающейся дверной заслонки. – Когда он будет готов поговорить? – напоследок спросил тот, кого называли капитаном.
– Когда язык от неба отмерзнет, – невозмутимо отозвалась женщина. – Криотерапия – это тебе не фунт валидолу.
Дверь захлопнулась, и командор попытался открыть глаза.
– Поднять вам веки? – На этот раз женщина говорила шепотом, почти касаясь раскаленными губами его уха. – Или вы предпочитаете и дальше играть в беспамятство?
Командор хотел послать ее куда подальше, а потом попытаться подняться, но казалось, что губы примерзли друг к другу, язык онемел. Кроме этого, его руки и ноги были пристегнуты к кровати широкими ремнями. Зато хоть и с трудом, но веки ему удалось разлепить. Женщина оказалась значительно моложе, чем могло показаться по голосу – лет тридцати на вид. На ней был зеленый халат, но вместо медицинской шапочки на голове красовалась широкополая шляпа с павлиньим пером. Интересно, откуда ей известно его воинское звание? На боевые вылеты пилоты истребителей отправляются без документов и знаков различия. Может, она и имя его знает?
– Я всего лишь фельдшер, – сказала она, будто прочитав его мысли, – мне сказали: исцели командора, а если сдохнет, лишишься своей доли за полгода. Так что я очень постаралась, чтобы вы все-таки выжили и не повредились рассудком.
– Развяжите, – сумел-таки выговорить он, только сейчас обнаружив, что вместо формы на нем больничный халат. Хорошо хоть не смирительная рубашка…
– А вот это вам пока незачем. Еще часа полтора вы все равно не сможете двигаться.