– Расскажи мне о маме.
– Что тебе рассказать?
– Какой она была? Как она умерла?..
– Давай поговорим об это позже. – Он продолжал лежать на правом боку, глядя мимо нее в самый темный угол.
– Позже? – Она даже нашла в себе силы усмехнуться. – Не будет никакого «позже», и ты сам об этом прекрасно знаешь.
– Хорошо, – согласился он после долгой паузы, привалился спиной к стене и начал рассказывать, медленно и сбивчиво. Казалось, что этот разговор с дочерью для него – куда большее мучение, чем любые пытки и казни. – Она была лучше всех. Если бы она была жива, ничего бы этого не случилось. Она все хотела показать, насколько власть близка к народу, и ее зачем-то понесло ее в шахту вручать горнякам премии и медали за трудовую доблесть. Она могла спастись. Когда начался обвал, ей предложили подняться первой клетью, но она заявила, что не уйдет, пока не будет спасен последний рабочий. Тело так и не нашли до сих пор. Наверное, и не найдут уже. Глупость, конечно. А мне все хотелось быть не хуже других. А в Клуб допускали не всех… Удивительная Игра! Логика, интуиция, везение, азарт. Игра оставалась для меня единственным, что могло хоть как-то приглушить боль.
Анна заметила, что у него появился затаенный блеск в глазах, едва он заговорил об Игре. Даже сейчас он пытается найти себе оправдание…
– И ты сразу все проиграл?
– Нет, милая, не сразу и не все… Однажды выиграл. Крупно. Мы даже орбитальную базу на эти деньги построили.
– Не отвлекайся.
– Хорошо… Меня, конечно, предупреждали, что ставка слишком рискованна. Казино невыгодно разорять игроков, так что врать не буду – предупреждали… Но я почему-то был уверен в этой… Неважно. Уверен был, что выиграю. Миллиардов триста. Хватило бы на модернизацию флота, десяток заводов и новый порт. Дария бы воистину стала одной из величайших империй галактики.
– Не отвлекайся!
– Хорошо, – ответил он и почти на минуту замолк. – Все случилось так: я проиграл столько, что не рассчитаться, хоть тресни. Но я обещал, а потом отправился на Дарию. Год платил, а потом решил, что хватит. В конце концов, у нас все свое, и никакими экономическими санкциями нас не задушить. Но мне передали – если выплаты не возобновятся, они убьют… тебя. И никто ничего не докажет. И я начал снова…. Ежегодно – треть бюджета. На сорок лет. Что было дальше, ты знаешь, милая. Прости. Нет, не прощай. Не надо. Я не заслужил. А теперь дай мне спокойно умереть.