Ты знал, что завтра придут люди, будут смотреть на картину, пытаясь разгадать ее смысл, найти в ней отражение своих собственных переживаний. Кто-то увидит в ней лишь хаотичный набор красок, кто-то – глубокую философию. Но тебе было все равно. Главное, что ты смог выразить себя, высказаться, оставить свой след в этом мире. "Ars longa, vita brevis" (Жизнь коротка, искусство вечно) – напомнила латынь, и ты, уставший, но счастливый, отвернулся от мольберта, готовый к новым свершениям.
И я, зачарованная, продолжала следить за твоим священнодействием, понимая, что становлюсь свидетельницей чего-то великого и непостижимого. Чего-то, что навсегда изменит мое представление о мире и о себе самой.
Тело твоё покрылось мелкими крошками краски, придав ему умилительный, разноцветно-веснушчатый вид. Вся моя суть стремилась к тебе – высокому, страстному, такому непохожему и родному, как только что встреченный прохожий. Голова шла кругом – смесь запахов растворителя, ацетона и чего там ещё – давали о себе знать.
Каждая клеточка моего существа жаждала прикоснуться к этому шедевру, рождающемуся прямо сейчас, под моими восхищенными взглядами. Ты был холстом, а я – палитра, готовая разлить на тебя все оттенки моего обожания. Эти маленькие пятнышки синхронно подрагивали.
В этот момент ты был воплощением этой красоты, хрупкой, уязвимой, но в то же время, неистово живой. Хотелось прикоснуться к тебе, чтобы ощутить под пальцами эту фактуру, эту игру света и тени, эту магию преображения. Хотелось вдохнуть тебя, раствориться в тебе, стать частью этого безумного, прекрасного хаоса.
Твоё молчание было красноречивее любых слов. В нём звучала музыка, симфония невысказанных чувств и желаний. Это было приглашение в мир, где нет места обыденности и серости, где царит лишь чистая, незамутненная страсть. И я был готов войти в этот мир, без оглядки, без сожалений, с широко открытым сердцем, готовым принять все его дары и вызовы.
Я протянула руку, осторожно, боясь спугнуть волшебство, и коснулась твоего плеча. Маленькая крошка краски осталась на твоей ладони, как доказательство того, что я не сплю, что это все реально.
Ты же не замечал ни чего: ни обволакивающего взгляда из глубины естества моей женской сущности, спешащего к тебе из-под стыдливо прикрытых век; ни сочность губ, обкусанных до припухлостей безвольных и податливых; ни изящных рук, пальцев змейками, ползущими к твоему телу.