– Что ты видишь на берегу? – спросил он.
– Всю площадь заполнили старцы и старухи. Некоторые поддерживают друг друга. И все они глядят на корабли, не догадываясь, кто их спас.
– Когда делаешь доброе дело, – сказал Пифагор, – не имеет значения, узнают ли об этом или нет. И пусть они это припишут доброте Поликрата!
– Скажи, – спросил Замолксис, – а в Египте меня посвятят в тайну решения таких задач?
– Это не тайна, – рассмеялся Пифагор. – Подойдем к корабельным канатам, и я тебя этому обучу.
И вот уже участок палубы покрылся кругами и пентаграммами. Появились зрители. Один из них, уже немолодой человек, опиравшийся на копье, неодобрительно покачивая головой, проговорил:
– Не мучай парня! Ведь быть ему не землемером, а воином. Так же как тебе и всем нам. Через три дня мы окажемся в лабиринте, у нового Минотавра…
Пифагор оторвал уголек от доски.
– Никто не может знать наперед, что его ждет. Не знал этого и Тесей, согласившись сопровождать смертников к царю Миносу. Мы же вышли из Самоса не с черными парусами! Если же и тебе придется употребить копье в дело, то геометрия этому не помешает.
Один из зрителей, юноша, выступил вперед.
– Я тоже хочу знать геометрию. Меня зовут Эвримен, – сказал он.
Головоломка
Занимаясь с Замолксисом и Эврименом, подолгу беседуя с кормчим-финикийцем, Пифагор ни на мгновение не отвлекался от главной задачи, не имевшей по сложности себе равных. Как из лап Поликрата не попасть в лапы персидского деспота, как спасти пять тысяч самосцев, которых Борей несет навстречу рабству и гибели? Поднять мятеж на «Эаке» (так в честь своего отца Поликрат назвал эту триеру)? Это будет нетрудно, так же как повести за собой другие корабли. Но тогда Камбис, не дождавшись кораблей, обрушится на Самос и уничтожит вместе с Поликратом все живое. Уговорить финикийских кормчих плыть в Картхадашт? Но они не захотят рисковать свободой и жизнью своих близких, находящихся в Тире и на других финикийских кораблях: царь обратит их в рабов или перережет. Да и для Самоса это будет иметь тот же результат. Единственный выход, если на пути попадется флот Картхадашт, который захватит самосские корабли. Но флот не драхма, не перстень! Его к себе не притянешь!
И вдруг Пифагор вспомнил узкую улочку Тира, образованную шестиэтажными громадами, ликующие толпы, двигающиеся к храму владыки города Мелькарта