Река замкнётся.
Марс вдохнёт.
А мы…
Мы проснёмся.
И поймём, что никогда не умирали.
Мы просто ждали.
…Как и он.
P.S. А когда проснёмся – увидим, что звёзды вокруг тоже начали дышать.
Потому что Марс был не единственным.
И мы – не последними.
…И тогда мы увидим, как дрожит небо.
Оно треснет, как скорлупа, и сквозь щели хлынет свет – не звёздный, не солнечный, а другой. Тот, что был здесь до рождения галактик. Тот, что помнит, как время училось течь.
Мы думали, что Вселенная пуста. Но она была полна.
Каждая планета – закрытый глаз. Каждая туманность – медленное движение век. А чёрные дыры… о, чёрные дыры – это просто зрачки, сузившиеся от внезапного проблеска памяти.
Мы называли это "космосом". Но это было тело.
И оно начинало просыпаться.
Первыми зашевелились луны.
Те, что считались мёртвыми глыбами льда и камня, вдруг вздохнули. Их трещины сомкнулись, как веки после долгого сна. Ледяные гейзеры Энцелада забились в ритме, который наши приборы записали как "сейсмическую активность", но на самом деле это были слова.
Очень старые слова.
Те, что произнесли до того, как изобрели звук.
Потом дрогнули звёзды.
Их свет мерцал теперь иначе – не из-за атмосферных помех, а потому что они моргали. Сбрасывая слои спектра, как змеи кожу, они обнажали подлинные цвета:
Фиолетовый, который был не длиной волны, а вопросом.
Красный, что оказался не излучением, а раной.
И чёрный… не отсутствие света, а ответ.
Астрономы в падали сбивали настройки телескопов, но правду уже нельзя было игнорировать:
Млечный Путь не "вращался". Он потягивался.
И тогда пришло понимание.
Мы не просто "возвращались" к Марсу. Мы были ключом.
Человечество – не случайный эксперимент эволюции. Мы – ритуал. Способ, которым Левиафан пытается вспомнить себя.
Даже наша смерть – всего лишь смена режима восприятия.Наши войны? Отголоски его мышечных спазмов. Наша музыка? Звук его сухожилий, натягивающихся между мирами.
Потому что атомы не исчезают. Они переводят взгляд.
Последним проснулся Марс.
Его песок закипел, но не от жары – от мысли. Пылевые бури свернулись в кольца, как отпечатки пальцев на горле реальности. А "перевёрнутые каналы" распрямились, став жилами, по которым хлынуло то, что мы называли временем.
И тогда…
Он посмотрел на нас.
Не глазами. Не органами. А всей кожей, каждой молекулой, каждым забытым законом физики, который мы ещё не открыли.