– Пусть сейчас костяшки не толще пятивольтовой батарейки, но в будущем эти руки дадут мощь! Юношей и я фасовал литий по коробкам. Теперь вот – начальник!
Кроме скучающего лица, мне нечего было отцу преподнести. Взрослея, я оставался отстраненным и одиноким и не вынимал из ушей Misfits[2]; ради схожести с солистом окрасил волосы в кислотно-зеленый; как и отец, пялил в экран, переключая обрюзгших демагогов в костюмах на комедийные шоу Джорджа Карлина и Ричарда Прайора. Мама подростковых увлечений не понимала: юношество считала временем непослушания отцов, а вид одомашненного слизняка, знающего глупые шоу наизусть, представлялся ей невыносимым. И потому мать совершила пакость, которую я не мог ожидать. Наверное, она устала убирать за мной помойку в комнате. А что отец? Может, он испытывал неизвестные мне угрызения совести и поэтому решил заменить себя мной. Но все по порядку.
Дела папы шли как нельзя лучше, он получил грин-карту и должность разработчика литиевого продукта на производстве литиевых батареек. «Powerandtechnology», пустившая корни по двум американским континентам, переманила ведущего инженера от более мелкого мексиканского производителя. «Powerandtechnology» одной из первых заработала на свободной торговле, приглашая к труду людей, никогда не видевших доллар. Весна того же года, изнурительное беспокойство, терзающее Роджелайо Переса, поугасло. Наконец переезд из Мексики в страну свободы состоится.
– Сейчас, Роджелайо. Нужно выезжать немедленно! – утверждала телефонная трубка.
После звонка работодателя из Нью-Мехико начал собираться и чемодан Федерико-Густаво. Вот только не в Америку, а в мексиканскую глушь, к старшему сводному брату отца – Винсенто, мать его, Пересу. «Что мальчишке делать с этим вонючим овощеводом?» Отчаяние действительно было столь сильным, что я позволил себе говорить гадости про человека, которого я видел один раз в жизни, когда проводил июльский месяц 1988 года на томатной ферме синьора Переса. Родители не могли взять обузу сразу, считая полезным для подростка ближе познакомиться с дальним родственником.
– Винсенто – занятой человек, ему дела до тебя нет. Упрешься в телевизор, да сиди макай лохматой зеленью в колу.
Я знал, что отец одобрял мой новый кислотно-зеленый цвет волос, но он подыгрывал матери для того, чтобы выставляться образцовой мексиканской семьей.