Там утопились многие в реке вина.
А памятник ослу за урожай стоит,
Да восславит его пиит.
Кивком на памятник он показал
И речь лев продолжал:
– Не может умное влезть в голову ослу.
Не может то прийти мне самому!
То божие небес решение,
То посоветовало окружение.
Но я тут – помазанник божий, –
И мысли те в мою голову вхожи.
И телепатией я обладаю,
И мысли те в другие головы я направляю.
И памятник тем заработал я,
Что в голове его работала мысль моя.
И с постамента я велю осла убрать –
Пусть на нём стоит моя там стать!
– Они его ведь прежде сильно били, –
Заметил тут один тревожно.
– А вы меня когда-нибудь любили?
За памятник меня побить тут можно…
И в жизни часто ведь бывает так:
Любой начальник – не дурак;
И всё присвоить себе может,
И совесть его за то не гложет.
ПРОЗОРЛИВОСТЬ ВОРА
Пробегает раз сторожевая собака
Мимо обезьяны-вора.
У неё была жизнь – бяка,
Понимал он: красть пора.
Он ей камень вслед – как в смех,
Чтоб её там напугать.
Хлопает в ладоши он – какой успех!
При виде её он начинает дрожать.
И спросила раз собака обезьяну:
– Почему не бросишь мясо, хлеб?
– В преступлении не быть изъяну.
Тут меня учить ты молод, а я сед,
Хоть и выгляжу моложе на много лет.
Дело я своё так хорошо ведь знаю,
Не хлеб, не мясо – камни я кидаю.
Вот пойду к тебе я воровать –
Тут поймают враз меня.
Я ведь тут по жизни тать
И ворую и средь ночи, дня.
А судья – известный дока,
Участь он решит так сразу,
Приговор он не отложит далёко
И решит не с кондачка и глазу.
Ты открой тут Кодекс – много там статей.
Скажет он – видать тут в клетку неба синевы.
И не заржавеет тут за ней.
А судья же судит, как объелся белены,
Судят даже честных, без вины.
И судить меня же будут по двум статьям –
Воровство и подкуп в должности лица.
И не сделаю я мясом тарарам,
Не одену я на голову терновых два венца.
ВРАЧ И ВЕТВРАЧ
Раз горилла – наш ветврач, он заболел,
Привела к врачу его жена.
– Доктор-шимпанзе, он чуть не околел, -
Грубо ляпнула она.
– Ты садись, рассказывай, что болит.
– Ну какой ты врач, наш доктор Айболит?
Это как у нас на поле грач –
Его невежды называют «врач».
Ко мне молчаливую ведут скотину,
Я не спрашиваю, какой у ней недуг.
Представляю я себе болезни всей картину,
И в глазах стоит – кто враг, кто друг.
Положу на спину полотенце
И послушаю я сердце, как часы.
Посмотрю я ножки и коленца,
Брошу жизнь больного на весы.