Все было уже готово, доктор впился пальцами в край консоли, когда голос системы отсчёта вдруг стал слишком громким, слишком человеческим. Десять секунд, – произнёс он, но это уже не звучало как предупреждение. Это было похоже на молитву.
За его спиной Ли Цзэ резко поднял голову. Его тень на стене не успела за движением – задержалась на полсекунды, будто нехотя отрываясь от поверхности. Вейр заметил это краем глаза, но не стал комментировать. Последние три дня они все видели подобные мелочи: часы, идущие назад в секторе C, капли воды, поднимающиеся по стенкам стаканов, собственные отражения, моргающие с опозданием.
– Стабилизаторы? – крикнул Ли через гул пробуждающегося коллайдера.
Техник Петров, обычно невозмутимый, теперь лихорадочно тыкал пальцами в голограмму:
– Зелёные! Все! Но… – Его голос сорвался, когда один из индикаторов вдруг стал цветом старой крови, затем снова зелёным. – Глюк. Должен быть глюк.
Марьяна из квантового отдела стояла неподвижно, уставившись на главный экран. Её губы шевелились, повторяя одно и то же:
– Ноль целых три десятых… ноль целых три десятых…
Этот проклятый процент. Допустимая погрешность. Та самая, из-за которой Ли трижды откладывал запуск.
Пять секунд.
Вейр почувствовал, как по его спине пробежали мурашки. Не страх – предвкушение. Так хирург чувствует момент перед первым разрезом, зная, что под кожей может быть что угодно.
Коллайдер проснулся.
Не так, как на тестах – плавно, послушно. Нет. Он вздрогнул всем корпусом, будто животное, почуявшее опасность. Бронзовые пластины затрещали, выпуская синие искры – не привычные статические разряды, а что-то другое. Они извивались в воздухе, как змейки ртути, прежде чем исчезнуть, оставляя после себя запах озона и… мяты? Странно. Очень странно.
– Что это? – Ли рванулся к окну, его тень наконец догнала, но теперь их было две – одна обычная, вторая… тоньше. Прозрачнее. Слишком длинными пальцами.
Вейр не ответил. Его внимание привлекли цифры на мониторах. Они не просто изменились – танцевали, перетекали друг в друга, иногда складываясь в знакомые формулы, иногда – в нечто, что заставляло глаза слезиться.
Три секунды.
– Прекращайте! – закричала Марьяна, но её голос потонул в нарастающем гуле. – Это не сингулярность! Это что-то…
Громкость её голоса внезапно упала до нуля. Вейр обернулся – её рот продолжал двигаться, но звука не было. Как будто кто-то выключил звук в реальности.