Человеческий мозг – суперзвезда нового тысячелетия. Этот невзрачный морщинистый комок нервной ткани извлекли из его потайной комнатки на чердаке человеческого черепа и превратили в поп-культурный феномен – сюжет, напоминающий «Золушку».
Эта история началась в последние десятилетия девятнадцатого века, когда физиологические объяснения человеческого поведения начали превалировать над философскими. Лидеры зарождающейся тогда сферы экспериментальной психологии чувствовали необходимость спасти психологию от философии, женить ее на развивающейся биологии и узаконить ее потомство (психологические феномены) путем тщательного исследования в полноценной научной лаборатории, а не на сомнительной кушетке психоаналитика. Эти психологи-экспериментаторы, особенно американской школы, вскоре очистили мозг от разума и изгнали его и его побочные продукты, эмоции и самоанализ, из серьезных научных исследований. Так эфемерный разум был выдворен во внешние сферы психологии, пока материальный мозг, обращенный в рабство авторитетом науки, отбывал свое нудное наказание в течение эры холодной войны бихевиоризма.
Но на заре 1960‐х мозг был освобожден новыми когнитивными науками. И так начался пигмалионский переход. К 1990‐м мозг воссоединился со своим пропавшим разумом и, одетый в кислотные цвета нейровизуализации, дебютировал как звезда бала в честь новой эры, названной его именем, – провозглашенного президентом Десятилетия мозга.
Технологии визуализации, такие как фМРТ, ПЭТ и МЭГ, теперь могут визуализировать мозг в реальном времени, пока он обрабатывает атрибуты человеческого поведения (например, понимание языка), возвышенные произведения человеческой культуры (такие как музыка) и бедствия, которые эксплуатируют наши нейрональные механизмы (азартные игры и зависимость от порнографии). Превращение ранее невидимой для нас активности мозга в зафиксированные изображения, одновременно волнующее и пугающее, манифестирует мантру новой эры науки о разуме: разум – это то, что делает мозг.