– Еще раз благодарю за твои добрые слова. Сейчас, накануне неминуемых сражений и смертей, они особенно дороги мне. Но печалюсь я не от того, что Владыка Эльсинор остался во дворце и не пожелал спуститься на пристани, чтобы проститься. Мое сердце не на месте, потому, что я оставляю здесь не только своего любимого даэр (жених по эльфийски), но и нашу с ним маленькую дочку, едва-едва еще стоящую на своих крохотных ножках.
– Моя сводная сестренка, малышка Лучиэниэль! – Широко улыбнулся бравый воин.
– Красавица Лучиэниэль, кровь моя! – Тихо и печально вторила ему Мериэль.
Каждый из них погрузился в свои мысли, а высокие, статные воины, в остроконечных шлемах, с развивающимся плюмажем, все шли и шли мимо них. Ровные шеренги по три бойца, отстающие друг от друга на два шага, нескончаемой чередой тянулись от замка. Сотни воинов, за спинами которых висели длинные луки, а на поясе мерно покачивались в такт их шагам, ножны тонких, узких эльфийских клинков, продолжали погрузку на корабли, которые с вечерним отливом, должны будут отплыть на юг, чтобы после двухнедельного плаванья, вступить в бой с населявшими Южный континент варварами.
Наконец серпантин опустел, пропели трубы и врата, расположенные на высокой террасе, под сводом которой бежала бурная горная река, сомкнулись, отсекая колонну воинов от их отчего замка. Очередной великий поход, самый многочисленный из всех ранее видимых этим миром, официально стартовал.
Когда последние шеренги колонны воинов погрузились на корабли, Лендолас и Мериэль, бросив прощальный взгляд на замок, неторопливо проследовали по пирсу и взошли на головной фрегат, на котором тут же взвился вверх флаг, говорящий что данный корабль является флагманом флота. Золотое Древо на нежно-зеленом фоне – являлся официальным флагом лесного королевства эльфов, и сейчас он гордо реял на брам-стеньге грот мачты флагмана. Паруса уже поднимались на всех трех мачтах флагманского корабля, и ветер расправлял их белые, как снег полотнища, от чего корабли начали нетерпеливо рыскать носами, пока швартовы удерживали их у пристани.
Наконец все трапы были убраны, швартовые канаты отданы и бухтами смотаны на кнехтах борта, и три гордых корабля, словно белые лебеди, под полными парусами, с нарастающей скоростью начали постепенно удаляться от берега. Прибрежный лес очень скоро скрыл от глаз бухту порта. Мериэль, стояла на носу корабля, с развивающимися по ветру серебристыми распущенными волосами и все вглядывалась в удаляющуюся справа по курсу береговую линию, словно надеялась еще раз увидеть на ней кого-то. Щемящее чувство роковой неизбежности, сжимало ее сердце, не позволяя полной грудью вдохнуть овевающий ее лицо, соленый, морской ветер. Он же, словно успокаивая, нежно перебирал ее локоны, расправлял их во всю длину, и своими невесомыми воздушными ладошками удерживал их навесу, не давая свободно опуститься на плечи.