Конечно, продолжались исследования и эксперименты. Находили новые комбинации известных принципов, улучшали существующие технологии, проводили все более точные измерения. Это было похоже на перестановку кубиков в уже построенной башне – можно менять их местами, но башня не становится выше.
Все фундаментальные открытия, прорывные теории, революционные концепции остались в прошлом. Наука превратилась в бесконечное уточнение десятых знаков после запятой, в изучение все более узких и специфических явлений, в оптимизацию уже работающих систем.
Многие говорили, что это естественно – мы просто узнали все базовые законы природы, и теперь осталось только применять их. Другие утверждали, что технологический прогресс заменил научный поиск. Третьи списывали все на «временный застой».
Но факт оставался фактом – последние полвека не появилось ни одной по-настоящему новой фундаментальной теории, ни одного революционного открытия, ни одной прорывной технологии, которая бы не основывалась на старых принципах.
Оптимизм постепенно стал вытесняться сомнениями, затем депрессией, а после пришло самое страшное – смирение. Наука больше не бросала вызов, не интриговала и не вдохновляла.
***
Истина стала проста – мы теперь знаем всё, что нам нужно, больше не к чему стремиться. Космос закрыт. Человеческая природа понятна. Осталось только получать удовольствие от симуляций, бывать в разных мирах и проживать разные жизни. Мозг всё равно не отличает реальность от иллюзии.
Автономные роботы и ИИ, занимаются всем – от сельского хозяйства до экспериментов в атмосфере Венеры. Человеку больше нечего делать, ведь он всё делает хуже роботов.
Мой отец был одним из последних активных физиков-теоретиков. Вначале он еще верил, что наука найдет новый путь. Помню, как он работал ночами, пытаясь найти решение квантовой телепортации, в то время как большинство его коллег уже погрузились в виртуальные миры.
Он сопротивлялся подключению до последнего. Говорил, что живой ум не заменить никакой системой… что нам просто необходимо побороть застой, иначе мы обречены.
Я мало его слушал. В десять лет я сам ушел в систему, а когда я рос, мне было не особо интересно заниматься наукой. Сейчас, конечно, мне жаль упущенного с ним времени.
***
Может быть, именно эта вина перед отцом привела меня к истории – единственной научной дисциплине, пережившей нулевой год. НЭИ, изучив реакции моего мозга, безошибочно определял, что меня вдохновляет, и подбрасывал всё новые исторические факты и теории.