Как ему, должно быть, досадно! Пришлось переводить антисептик не на ту пленницу. Ничего. Он еще пожалеет. Пожалеет, что преследовал мою Зои, что похитил меня, что ударил по голове, что отобрал мой телефон, ключи от машины, парку и старые кеды. Он понятия не имеет, с кем связался. Ему… не повезло.
Меня охватывает странный азарт. Я стаскиваю провонявшую антисептиком толстовку через голову, и делаю еще круг, потирая свежую шишку на голове. Я останавливаюсь у стекла, чтобы вмазать в него кулак. Ожидаемо, оно не трескается.
– Эй! – кричу я, что есть сил, – эй! Есть там кто?! Эй!
Никто не отвечает, но я догадывалась, что так будет. Запереть жертву – мало, она не станет жертвой, пока ты не сломишь ее волю. Существует приличное количество способов добиться покорности и смирения, мне они известны. Раньше это причиняло мне боль, теперь я этим горжусь. Мне хочется верить, что я сильнее любой другой девушки, когда-либо оказавшейся на моем месте. Я другая. Я из тех, которые выживают. Надеюсь.
– Эй! – снова кричу я, сопровождая вопли ударами в стекло, – эй! Кто вы? Что вам от меня нужно?
Сбавь обороты – говорю я себе. Ты должна быть напугана. Покажи это. Но у меня не выходит. Я паршивая актриса. Во мне только ярость. Впрочем, мне все-таки удается откопать в себе кое-что подходящее. Смущение. Я беру в руки ведро.
– Эй! – повторяю я, – мне нужно в туалет.
Я подпрыгиваю на месте от внезапного звука. Осматривая помещение, я не заметила колонки под потолком. Они оживают, из них раздается шершавый, зубодробильный скрежет помех, а потом голос – искаженный с помощью какой-то программы, отчужденный, нечеловеческий. Он лишен эмоций, но мне все равно мерещится в нем насмешка садиста.
– А это тебе на что? – должно быть, он имеет в виду ведро.
– Я не могу ходить в… ведро! – возмущенно откликаюсь я, – тем более, когда кто-то смотрит, – добавляю уже тише, мягче, – пожалуйста.
– Здесь тебе не пятизвездочный отель, – подмечает похититель. И не разберешь – толи это новая волна звуковых помех, толи он давит смешок.
– Да пошел ты, сукин сын! – взрываюсь я и швыряю ведро в стекло. Оно пластиковое, я сразу обратила на это внимание и расценила его, если не как гипотетическое оружие, то реквизит для перформанса. Ведро разлетается на осколки – пластик дерьмовый, дешевый, но возле дна плотнее. Я подбираю большой, острый кусок и сжимаю в пальцах.