Рекс мирно закрывает глаза, слабеющим дыханием растворяясь в тревожной тишине. Обезболивающее подействовало – хотя бы на какое-то время боль ушла.Рекс слабо сжимает мою руку, будто хочет сказать больше, чем могут передать слова. – Спасибо, что не бросила меня на корабле, -хрипит он, едва слышно, но в голосе искренность. Он всё же вспомнил, или, может, просто понял, кто его вытащил. Я киваю, не в силах сказать ни слова. Сомнения всё ещё гложут: правильно ли я поступаю, стоит ли ему доверять? Но сейчас – не время для колебаний. Сейчас – время действовать. Время выживать.
Я поднимаюсь и иду к своему углу лагеря, пытаясь не думать о том, насколько хрупко всё вокруг. Укладываю свои немногочисленные вещи, раскатываю спальный мешок поверх собранных из кусков ткани подстилок. Всё кажется временным, ненадёжным, но другого у меня нет. Забираюсь внутрь, ощущая, как усталость медленно накрывает с головой. Мышцы ноют, веки тяжелеют.
Ночь падает стремительно. Словно кто-то накрыл мир тёмным покрывалом. Свет от обломков капсулы тускнеет, и лес вокруг оживает. В воздухе витают звуки, чуждые моему слуху: странные трели, шелест листвы, далёкие, почти нечеловеческие крики. Иногда слышатся тяжёлые шаги – гулкие, размеренные. Кто-то большой, возможно хищный, идёт мимо. Я лежу, затаив дыхание, в одной руке крепко сжимаю оружие, переведённое в боевой режим, другая – на спусковом крючке. Каждый новый звук – как укол в нерв.
Мысли вновь возвращаются к вершине холма. К этому прекрасному и пугающему миру. Он будто затянут маской красоты, скрывая нечто древнее, дикое. Здесь каждый новый день – проверка. Здесь смерть может прийти в тишине, под звуки звенящих листьев и мерцание трёх лун.
Я думаю о крушении, о корабле, который больше не взлетит, о том, как мы вдвоём остались среди чужих звёзд. И о нём. О Рексе. Его рана, его тело, его сдавленный голос. Он стал моим единственным якорем в этом хаосе. Но надолго ли?
Усталость тянет в сон, глаза закрываются, и на миг я почти сдаюсь. Но вдруг – хруст. Ветвь ломается где-то совсем рядом. Я мгновенно просыпаюсь, пульс срывается с ритма. Следом – глухой топот, будто кто-то тяжёлый ступает за пределами палатки.
Я замираю, затем осторожно поднимаюсь, каждое движение выверено до миллиметра. Прижимаюсь к стенке палатки, прислушиваясь. Кто-то вновь пошевелился. Теперь уже ближе.