Я едва заметила, что она произнесла это с нажимом. Отец поглощал все мое внимание. Он выглядел слегка помятым. Будто не спал всю ночь. Он избегал смотреть мне в глаза.
– Что случилось? – спросила я.
– Ничего, – ответила бабушка голосом шерифа, объявляющего военное положение. – Все в порядке. – Она повернулась к отцу. – Скажи ей, что все в порядке, – приказала она.
Папа пересек комнату и мягко положил руки мне на плечи.
Обычно ты обходишься без таких нежностей.
Я мысленно перебрала все, что знала о нем, – наши отношения, то, каким человеком он был, то, что он вообще оказался здесь. Желудок словно наполнился свинцом. У меня внезапно возникло ощущение, будто я уже знаю, что он скажет. Это знание парализовало меня. Я не могла дышать. Я не могла моргать.
– Кэсси, – тихо сказал папа. – Это насчет твоей матери.
Между «считается погибшей» и «погибла» есть разница – разница между моментом, когда ты входишь в мамину гримерную, залитую кровью, и моментом, когда через пять лет тебе сообщают, что обнаружено тело. Когда мне было двенадцать, тринадцать, четырнадцать, я каждую ночь молилась, чтобы кто-то нашел маму, чтобы полиция оказалась не права, чтобы каким-то образом, несмотря на все улики, несмотря на количество крови, которое она потеряла, ее все-таки нашли. Живой.
В конце концов я перестала надеяться и начала молиться, чтобы нашли ее тело. Я представляла, как меня вызовут опознавать останки. Я представляла, как попрощаюсь с ней. Я представляла, как ее похороню.
Такого я не представляла.
– Они уверены, что это она? – спросила я тихо, но спокойно.
Мы с папой сидели напротив друг друга на качающейся скамейке, подвешенной на крыльце. Только мы и больше никого – максимальная степень уединения, которой можно было добиться в бабушкином доме.
– Место совпадает. – Он ответил, не поднимая глаз на меня – глядя в ночь. – И время тоже. Они пытаются опознать по состоянию зубов, но вы двое столько переезжали… – Внезапно он осознал, что рассказывает мне то, что я и так знаю.
Найти мамину стоматологическую карту будет непросто.
– Они нашли это. – Папа показал мне тонкую серебристую цепочку. На ней висел маленький красный камень.
У меня перехватило горло.
Это ее.
Я сглотнула, отгоняя эту мысль, словно могла забыть ее отчаянным усилием воли. Папа протянул цепочку мне. Я покачала головой.