– Господин мой, возлюбленный…
Она раскрывается ему, изголодавшееся тело уже готово его принять. Первое прикосновение его копья к лепесткам её лотоса… Сейчас, вот сейчас… она познает то, чего никогда…
Его глаза стекленеют. Тело ничком валится на неё тяжелой каменной плитой… обжигающий холод… да она ледяная! И из-под неё невозможно выбраться, словно из-под горного обвала… никогда… никогда…
Она кричит. Срывается с ложа…
Вбежавшая перепуганная Падмини хватает её за плечи, заглядывает в глаза…
– Я позову Шрутадакши!
– Нет… – царица, с трудом осознавая, что вырвалась из сна, пытается прийти в себя. – Она же в летах… ей трудно просыпаться среди ночи…
– Да она не спит по ночам! Когда же ещё ей готовить свои настои, чтобы никто не мешал?
Старая кухарка, переваливаясь, входит в покои, подсаживается, не сразу умостив на ложе своё расплывшееся трясущееся тело. Но в глазах её – нездешняя мудрость.
– Шрута… – в ужасе шепчет царица. – Ты знаешь, как умер мой супруг… Но это было не со мной! Не со мной! Неужели и я могу убить кого-то – так?
– Госпожа моя, – отвечает старая служанка. – Проклят был ваш супруг – но не вы. Вы не можете никого так убить.
И она взирает на госпожу, не сумев сдержать лукавства во взгляде: «И кого же это ты, милочка, собралась эдак-то убивать?»
– Ты знаешь, Шрута… что Падмини брала у тебя охолаживающее плоть питьё для меня… Но я недовольна тобой! Почему оно не действует? Я не хочу видеть таких снов! Добродетельным вдовам не следует… видеть такое… про покойного супруга!
«Ой ли? – лукавство не покидает глаз старухи. – Именно про супруга? Чего ж тогда бояться убить его своей страстью, если он и так уже на райских планетах?»
Но ничего подобного мудрая женщина не говорит.
– С одного раза и не подействует. Принимать его нужно несколько дней. И не только перед сном. Утром тоже. Вот увидите, госпожа, добродетель вернётся к вам даже с прибавкой. Может быть, вам даже столько и не надо…
И царица послушалась свою наперсницу. Она даже слишком ответственно подошла к приёму спасительного снадобья. Но прошло четыре… пять… семь дней… а недобродетельные помыслы и не думали покидать её разум и тело. Они даже стали ещё безудержнее. Она старалась лишний раз без дела не покидать покои и не ходить по дворцу, и уже не видела свою «болезнь», разве что издали, но… желание хотя бы увидеть его рядом, почувствовать… становилось просто мучительным.