Однако сама Катрина не всегда была рада своему дару. Этот уникальный талант открывал двери в мир, полный тайн и секретов, но иногда накладывал на неё тяжелое бремя. Видеть будущее было как проклятие – порой оно проявляло себя в мрачных и безрадостных образах, оставляя её в смятении и страхе за судьбы тех, кто к ней приходил. Она часто задавалась вопросом: действительно ли лучше знать, что ждёт впереди?
Каждый день в её лавке собирались горожане, искренне нуждающиеся в помощи. Кто-то приходил за советом по любви, другие – чтобы узнать о своих потерянных мечтах. Катрин видела, как её предсказания иногда приносили облегчение, а иногда – новые тревоги. Но она не могла избавиться от чувства, что, несмотря на «магию», настоящая сила заключалась в способности слушать своих посетителей и делиться с ними надеждой. И смелость этой молодой гадалки заключалась не только в её дарах, но и в умении сопереживать, видеть свет даже в темные времена.
Так начиналась её собственная история, полная испытаний и открытий, где она должна была разобраться не только в судьбах других, но и, возможно, в своей собственной…
Катрина сидела за столом, покрытым мягким зеленым бархатом, словно окутанным незаметными тайнами. Стол был окружен резными стульями, каждый из которых хранил в себе историю несбывшихся мечтаний и забытых сновидений. Лучи утреннего солнца пронизывали полупрозрачные занавеси, создавая игривые тени, которые танцевали по стенам, словно маленькие призраки, приглашая её в мир фантазий.
Девушка с нежной, словно фарфоровой, кожей и глубокими, темными как ночь, глазами пристально смотрела на свои карты. Её взгляд скользил по их ярким изображениям, обрамленным золотистыми линиями, указывающими на множество путей, ведущих в будущее. Каждая карта была не просто игрой, а целым миром возможностей и предзнаменований, полным тайн, которые ждали своего часа.
Она аккуратно перевернула одну из карт, и её сердце наполнилось смутными предчувствиями. Это была карта Таро с изображением Солнца – символом успеха, радости и новой жизни. Однако ощущения, переполнявшие её, были неоднозначны. Время, казалось, остановилось: все звуки исчезли, и осталось лишь тихое шуршание бумаги, словно сама вселенная остановила своё дыхание в ожидании её дальнейших действий.