Конечно, я был в курсе, что этот возраст – сорок лет – переходный, как и тридцать три. В мои текущие за пятьдесят понимаю, что в тридцать три должно присутствовать осознание, что уже не мальчик и прямиком идешь на сорок, которые возникли на горизонте, в тридцать три следует задать себе вопрос в лоб: я состоялся как мужик или еще нахожусь в процессе. Но свои тридцать три я пролетел, особо не замечая их. И если бы кто-то спросил меня тогда о моей зрелости, то на тот момент я был уверен в себе, был уверен в том, что состоялся в необходимых для моей собственной жизни критериях: я был погружен в свои литературные изыскания, в преподавание, в свою нежно любимую семью, в свое обожание жены и дочери. Поэтому, зная о переменах, которые случаются со многими в этот период, не применял эту информацию к себе, не думал о них, и, конечно, не ждал. В сорок я понял, что внутренние диалоги семилетней давности – это почти детский лепет, что вот-вот и уже пятьдесят, и все вокруг уже не то, что было в тридцать три, и я тоже другой. И перемены, настигшие меня, неожиданно больно ударили по мне. Про себя я знаю, что я не из супергероев и не из мачо, и никогда не сравнивал себя с ни с теми, ни с другими. Но супергерой и мачо – это лишь слова, навязшие у многих в зубах и образы с непонятным применением в обычной размеренной человеческой жизни, это понятия комиксов, по огромному недоразумению вплетенные в обычную жизнь наряду с агрессией и постоянной битвой за условный успех, за ложные цели, которых не должно быть, как противоестественных по своей природе. Развитие homo sapiens обязано находиться в прогрессе естественного разума, а не в его откате к уровню hapiens. Это все к тому, что к моим сорока условия и взаимодействия в жизни перевернулись несколько раз, растеряв при этом духовные ценности, накапливаемые годами, впитав ценности новых взглядов, исказив дальнейшее течение времени и судеб. В мои сорок, участвуя в происходящем и наблюдая за ним, я сопротивлялся навязываемой мне кем-то или чем-то сверху роли в разыгравшемся не на шутку отнюдь не добром комиксе. Меня прихлопнуло на всех уровнях, и я должен был выбраться из-под всей этой кучи дерьма.
***
Под конец того нашего недолгого разговора отец произнес слова, над которыми я впоследствии долго думал: «Каждый имеет право ошибаться. Не каждый способен сразу отличить ошибку от истины, и потому может начать превратно обвинять или оправдывать себя. Время расставляет все по местам…»