Олег взял ноут в руки и перемотал текст в начало.
Сегодня он выглядел неприступным. Еще не успел переодеться после съемок и стоял на пороге в официальном черном костюме, какой-то чужой и неприступный. Захотелось разорвать все слои грубой ткани, что скрывали его от меня. Расцарапать коготками его грудь, оставив после себя горящие метки. Мои метки. От этих мыслей по телу прокатилась возбуждающая горячая волна. Собралась внизу живота, заставляя мышцы влагалища сжаться, тут же выделив смазку.
Я пыталась справится с возбуждением. Иначе, просто встану перед ним на колени, умоляя, чтобы он трахнул меня и перестал, наконец, издеваться. Сначала эта игра, которую он предложил мне несколько дней назад, показалась занятной. Сейчас, я уже так не думала. Стоя перед ним и дрожа всем телом от одного только его грозного вида. Чертов извращенец. Я уже хотела сварить ему кофе, как за спиной раздался холодный строгий голос.
– Подойди.
Я остановилась и не спеша, чтобы успеть нацепить на поплывшее лицо маску вселенского терпения к его выкрутасам, развернулась. По правилу номер один, я не имела права произносить ни звука в его присутствии. Я смотрела на него в ожидании приказаний, пытаясь привести в порядок поплывшие мозги.
Он вальяжно сел в любимое кресло. Под его холодным жестким взглядом все внутри снова сжалось. Олег не торопился, давая мне возможность сполна насладиться его властью. Чертово правило номер два. Которое рвало крышу и заставляло меня безнадежно терять остатки приличия, скулить от желания в зажатый зубами кулак. Иначе, если он услышит хоть звук, наградит ударом хлыста.
Когда неделю назад он озвучил правила, они даже возбуждали меня. Ну, что сложного в том, чтобы молчать, беспрекословно подчиняться его приказам, и неделю не носить трусы. Все вроде предельно просто и даже возбуждающе сексуально, но, когда в его руке появился черный кожаный стек, я думала, что это просто новая возбуждающая игрушка. Сейчас же, при виде хлыста кожа на попе начала зудеть, предвкушая удар. Я подошла.
– Задери юбку и покажи мне, что ты без трусов.
Я взялась за подол короткой плиссированной юбочки «а ля школьница» и задрала ее до пояса. Он поднялся из кресла. Сердце галопом рванулось в груди, стоило ему приблизится. Не отрывая глаз от моего порозовевшего лица, он провел двумя пальцами по влажной расщелине, раздвигая ее пальцами. Мне стоило огромного труда сохранять молчание и не сдвинуть ноги. В голове была одна мысль, что вся мокрая от желания с «каменным» лицом, я скорее всего выгляжу смешно.