– Но как же нам сражаться с дикими животными при помощи дубины? – в ужасе спрашиваю я, возвращая взгляд к Алине.
– Это не их проблема, – отзывается она.
– А, может, есть какая-то возможность сбежать отсюда? – спрашиваю, сама не до конца веря в то, что существует хоть малейший шанс избежать страшной участи.
– Сбежать – нет, – Алина качает головой. – Но если тебя заприметит кто-то из сидящих на трибунах, он может забрать тебя с арены. Например, в свой гарем. Или чтобы продать в рабство. Ну, или пустить на органы.
Каждая из озвученных перспектив заставляет внутренности покрываться коркой льда, а кровь в жилах стынуть.
– А других возможностей нет? – спрашиваю я.
– Не будь наивной, Маша, – произносит Алина, брезгливо кривя губы. – Если бы они были, то здесь не осталось бы ни одной девушки. А этим уродам нужны развлечения.
– И кровь, – шепчу дрожащими губами.
– И кровь, – подтверждает Алина. – Ты как вообще тут оказалась? – спрашивает она.
– Меня похитили. Я приехала на сафари в пустыне, но меня схватили, засунули в машину, надели мешок на голову и привезли сюда.
– Да я не про арену. Как ты оказалась одна в этой стране? Или ты приехала с кем-то?
– Нет, – качаю головой. – Я приехала одна. Разве другие туристки так не делают?
– Делают, – отвечает Алина. – Но это рискованно.
– Я знаю, – произношу с тяжелым вздохом. – Я должна была поехать сюда со своим женихом. Только он… – Застываю взглядом в пространстве на несколько секунд. – Повел к алтарю другую.
– Мужики все ублюдки, – со знанием дела говорит Алина.
– А ты как оказалась здесь? – спрашиваю, не желая погружаться в свою невеселую историю.
– Приехала работать туристическим агентом. Но в итоге меня собирались сделать проституткой. Я хотела сбежать. Точнее, просто вернуться домой. Но меня поймали и привезли сюда.
– Давно ты здесь?
– Почти две недели, – отвечает она.
– А эти бои… Они проводятся каждый день? – спрашиваю, покрываясь неприятными мурашками.
– Нет, – отвечает Алина, – раз в неделю. Иначе они не успевали бы похищать девушек.
– Эй! – раздается громыхающий голос араба, который обводит нас суровым взглядом. – На выход! – рявкает он, и девушки нехотя двигаются к тяжелой деревянной двери, которую придерживает открытой такой же амбал.
Кто-то всхлипывает, кто-то упирается, кто-то умоляет и падает на пол, хватая охранников за ноги. Те отталкивают девушек, хватают их за руки, вздергивают в воздух и толкают в сторону выхода. Двоих даже бьют палками по спине. Я в ужасе смотрю на все это и, вместо того, чтобы двигаться к двери, пячусь назад. Отступаю, пока не врезаюсь в кого-то спиной. Обернувшись сталкиваюсь взглядом со смуглой девушкой. Она смотрит на меня так, будто я уже труп. От этого взгляда по телу пробегает дрожь.