– Нет, не могу, – он светлеет, но я отрезвляю, – и его не могу! Я клятву Гиппократа давала! Даже врагов лечить обязана! – сразу потухает и бухается на постель со всей силы, – вот и правильно, сон – лучшее лекарство…
***
Сначала по-быстрому заношу посуду в столовку, девчата крутятся, как белки в колесе, принимая вторую партию едоков, всё оставляю, благодарю и пулей, пока не начались расспросы, что, да как, да все эти намекающие улыбки, будто я – главная зачинщица вчерашнего беспредела.
Потом мчусь навещать вторую свою жертву…
На улице ненадолго сереет день, но так сдувает и метёт, что даже краешка солнца, которым можно полюбоваться в спокойную погоду, не видно.
Я питаю тайную надежду, что Никитос спит, думаю, загляну к нему потихоньку, убедиться, что он в порядке, и уйду. Потому что не нужен он мне совсем, где-то глубоко в душе, я об этом догадывалась сразу, но не каждому же любовь до гроба даётся, что ж теперь в монастырь, что ли? Тогда и монастырей-то на всех не хватит.
Но теперь, после Стрельцовских нежностей, после правды самой себе, обманывать хорошего человека не хочется…
Зря надеялась, Красавчик ждал. Как только сунула нос в незапертую дверь их с соседом вагончика, сразу подорвался навстречу.
– Лежи, лежи, – останавливаю, – тебе постельный режим прописан. Вдруг ещё и сотрясение. Не тошнит? Голова не кружится? – подхожу и присаживаюсь на краешек кровати. Смотрю у него телефон в одеяле завалился, а там тетрис включён, – Никита, ты с ума сошёл? У тебя травма головы! Бросай все эти мелкие игры, нельзя напрягать зрение!
А он смеётся дуралей, ему нипочём,
– Мне всё можно напрягать! Не тошнит и не кружится! – потом передумывает, – нет, вру! Кружится!
– Ну вот! – всё-таки сотрясение мозга!
– От тебя, Ин! Ты кружишь мою голову! Только ты! – короче, у него там точно в башке что-то стряхнулось, раньше хоть намёки были, а теперь лепит всё напропалую! И что с ним делать?
Глава 11.
Надо рубить концы, реально понимаю, что ничего не выйдет! Если бы Стрельцов не приехал на эту чёртову вахту, то может быть и вышло бы, а теперь осознаю с прозрачной ясностью, что ничего, никогда и не с кем не получится! Иногда кажется, что этот гад всё понимает и смеётся над моими жалкими потугами изображать счастливую независимость. Надо наконец разуть глаза и назвать вещи своими именами: Игорь Стрельцов – мой пожизненный приговор.