Каданга… Конечно же! Бедняга Томас Лим! Он догадался, что по указке Грина и Вайтстоуна этот стукач Уру отравил воду корнем мыльного дерева. Они знали, что каоро будут использовать воду из технических резервуаров не только для того, чтобы намывать грунт, но и для того, чтобы пить её. Бизнес… Они пошли на это, чтобы не делиться чёртовым золотом с каоро. Конечно, Вайтстоун в открытую смеялся над моей тупостью. Хороший же из меня доктор! Возможно, Боларду стало что-то известно накануне, и теперь его нет в живых, эти двое наверняка уже давно закопали его под каким-нибудь баобабом. Как я ненавижу такие ситуации, когда тебя разрывает от ярости, но ты ничего не можешь сделать! Сделать… Нет, я должен что-то сделать! Пойти на бунт? Но каким образом? Конечно, я бы мог убить Грина и Вайтстоуна, но что это даст? Если смотреть трезво на ситуацию, то выглядит она так: пару доходяг из каоро, которые едва могут дышать и пару десятков новых, но напуганных до смерти. Один белый тип, корчащий из себя врача, вряд ли сможет поднять бунт и сколотить банду под своим началом. Это было бы возможно, если бы были в живых Лим и Зурбу, но не сейчас – это безрассудство. Грин и Вайти снова посмеются надо мной и уложат рядом с Болардом. И уже на рассвете у меня созрел дерзкий план – заложить динамитом чёртову шахту, отравить кадангой резервуары Грина, вычистить его сейф и смотаться с этого гиблого места. Ну разве можно придумать лучше?! Осталось лишь подыгрывать старику, чтобы он ни о чём не догадался.
На рассвете вернулся Вайтстоун, часом позже – Грин. Новость о смерти Лима они восприняли с наигранной удивленностью. Я еле сдерживал себя, чтобы не стереть этих двоих умников в порошок, потому просто ушёл от них подальше. Я помнил о цели.
Осматривая прииск с возвышения, я уже прокручивал в голове план своей мести. Внизу я заприметил Вайтстоуна, который косился наверх, а за моей спиной послышалось знакомое шарканье – Грин волочился в мою сторону. Подойдя ближе, он изобразил скорбный вид и спросил:
– Жалко парнягу, док. Он что-нибудь говорил?
Вайтстоун как-то занервничал, и закурив, уже в открытую смотрел на нас.
– Его мучила жажда. – я не мог ответить иначе, хоть и понимал, что это прямой намёк на мотив его убийства. Но Грин никогда не показывал своих намерений наперёд, потому скорее всего просто подыгрывал мне, дальше рассказывая сказки.