– Кому известно, а кому – не очень… – я убрала мешочек с деньгами назад в карман. – У меня какой срок оплаты долга?
– Никакой, все сроки уже давно вышли, – булочник начал злиться, как только потерял из виду несчастные сорок рагров, чуть не обнулившиеся прямо у меня в руках.
– Так чего же вы от меня ждёте, если срок оплаты «никакой»? – огрызнулась я. – Предлагаю его назначить, здесь и сейчас, при свидетелях! – я оглянулась на других посетителей булочной.
– Тогда срок оплаты – сегодня.
– Какой же это долг, если оплата в тот же день?! Дайте мне хотя бы месяц.
Булочник опешил от такой наглости. И я, чтобы смягчить шок, наивно похлопала глазами и лучезарно улыбнулась. К моему изумлению, увидев улыбку, булочник смутился, подобрел и даже согласно кивнул. Похоже, Элла Гор обладала редким колдовским даром – природным женским очарованием, которое и обеспечивало её пропитанием вместо захудалого зельеварского кабинета.
– Ну, раз мы договорились, припишите, пожалуйста, к моему долгу один батон и три булки с повидлом.
Булочник достал из-под стола засаленную долговую книгу, полистал, черкнул в ней что-то и выдал мне заказанное, за что я улыбчиво его поблагодарила. А после торопливо направилась к выходу, опасаясь дальнейших покушений на мои скромные сбережения. Слишком уж опрометчиво я продемонстрировала их на людях.
После булочной я собиралась вернуться в зельеварский кабинет, но мой взгляд без спроса упал на мясную лавку.
«Одним хлебом сыт не будешь», – подумалось мне, и ноги сами понесли меня к красивой вывеске с изображённой на ней свиньёй. Без сомнения, у этого мясника тоже имелась долговая книга, и я догадывалась, чьё имя занимало в ней первое место, но не считала это поводом умирать с голоду.
У порога я оглянулась и, не обнаружив никаких наблюдателей, достала из мешочка одну единственную монету, сжала её в руке и зашла внутрь.
Теперь, когда мне был известен секрет моей предшественницы, я не стала зря тратить время и начала улыбаться мяснику прямо с порога. Радостно выбрав буженину, я протянула за неё подготовленную заранее единственную монету и с удовольствием забрала ароматный свёрток. Вощёная бумага кое-где пропиталась жиром, и стала полупрозрачной.
– Сдача в счёт погашения долга, – сказала я, потупив взгляд, а сама уже думала, с каким удовольствием отужинаю по возвращении.