– Да-а… светло-русые.
Русый цвет волос очень распространён в Ведарии, но сердце моё всё равно застучало сильнее, предчувствуя беду. Поэтому я решила сама описать слуге непрошеного гостя:
– Высокий, плечистый, взгляд острый, как шпага. В белой рубашке с накинутым поверх багровым плащом. Он?
– Как есть, он. Сказал, утром вернётся.
Ролан. Ролан Стребский добрался и до Маринэллы Гор… О Великие источники силы, ну за что?! Я ведь ничего такого не сделала! Со вздохом опустив взгляд на прилипчивое колечко, черневшее на среднем пальце правой руки, я снова пожелала Элле точно такой же удачи, что сопровождала меня в Малграде.
Когда звук шагов слуги стих в конце коридора, я приоткрыла дверь и забрала свой ужин. Принесённое Гунканом блюдо больше походило на кашу и выглядело, надо сказать, совсем не аппетитно. Я повозила ложкой по железной тарелке, зачерпнула немного жидкого нечто и со словами «Война войной, а обед по расписанию!» отправила его в рот. Что ж, вкус у моего ужина оказался ничуть не лучше внешнего вида. Разваренная гречка, приправленная принесённой мною нарезкой, была очень сильно пересолена. Теперь-то понятно, почему Элла Гор предпочитала готовить самостоятельно.
Одной рукой я пыталась запихнуть в себя стряпню Гункана, а другой вытирала навернувшиеся на глазах слёзы. Лишняя соль ядовито щипала горло, и моё настроение, которое, казалось, уже не могло стать хуже, взяло очередную низину. Решительно поставив на комод почти полную тарелку, я честно призналась себе, что поесть придётся сегодня где-то в другом месте.
Порывшись в платяном шкафу, я вытащила оттуда единственное не зелёное платье. Не успели руки коснуться его тёмно-лазурной материи, как мои седые пряди снова начали превращаться в чёрные. Я с волнением глянула в зеркало – на меня снова смотрела черноволосая, почему-то уже не такая пухленькая Элла Гор.
– Вот так уже лучше!
В своём новом образе я вышла в коридор и прислушалась. В доме было тихо до жути, и только из соседней комнаты доносилось густое кряхтенье Гункана – слуга укладывался спать. Я осторожно постучала в дверь. Она скрипнула, и в щёлку высунулась его седая голова. Ночной остроконечный чепец, натянутый по самые брови, завалился на бок и висел над правым ухом слуги. Гункан прошёлся взглядом по моей обтянутой плотной материей талии, ненадолго задержался на глубоком декольте и удивлённо уставился на моё решительное лицо.