– Серёжа, а как ты думаешь, Казань больше Москвы? – поинтересовался Митя.
– Откровенно говоря, не знаю, но, кажется, это большой город!
«Как братья не поймут, – продолжал размышлять Лёва, – что мы теперь совсем одни? Тётушка Полина жила не с нами, и разве она сможет понять нас?» горечь от сознания, что они остались одни, стала снова бередить душу, и невольные слёзы оросили лицо. Лёва старался подавить в себе это чувство. Ему захотелось пересесть в карету, в которой ехала Машенька, и не просто успокоить её, а поговорить с ней по душам. Он находился в том же состоянии, когда его в детстве от тётушки Татьяны переводили в комнату мальчиков и все в один голос сказали: «Надо, Лёва, надо!» Сейчас же ему было непонятно только одно: почему Туанетт не поехала в Казань вместе с ними, а отпустила их одних? Он подумал об этом в последнюю минуту, но спросить её так и не решился.
Экипаж остановился. Серёжа с Митей выскочили и, увидев переливающийся серебром только что выпавший пушистый снег, пытались играть в снежки.
Зима вступала в свои права. Хотя проезжающих хватало, тракт ещё не был накатан. Даже на взгорках пока торчали проплешины. Ямщикам приходилось внимательно обозревать дорогу, чтобы внезапно не забуксовать. Через несколько часов, сменив лошадей, поезд понёсся дальше. Дядька Николай подгонял ямщиков, чтобы они не дремали, а старались по светлому дню проехать как можно дальше.
Родная сестра Татьяны Ёргольской, Елизавета, жила в Покровском, в восьмидесяти вёрстах от Ясной Поляны. Она вышла замуж за графа Петра Толстого. У неё родился сын Валерьян, которого она безумно любила и лелеяла. С тех пор как Николай Ильич женился на княжне Волконской, она приняла младшую сестру Татьяну у себя, твёрдо заявив, что та будет жить у неё постоянно. Близкие не препятствовали этому, и все относились к ней с уважением и любовью. Пока была жива графиня Мария Николаевна, сестра терпимо относилась к её поездкам в Ясную Поляну. После её смерти Елизавета, хорошо понимая, что старая графиня Толстая не позволит сыну жениться на её сестре, даже как-то воспрепятствовала и не хотела отпускать Татьяну, заметив, что её там используют скорее как гувернантку, чем как равную им родственницу.
– Ты ошибаешься, Элиз, дети меня очень любят!
– Сам граф Николай, заявляя, что любит тебя, однако, чтобы не нарушать маменькиного покоя, ведёт себя не очень порядочно по отношению к тебе. А посему я убедительно прошу тебя уехать от них!